Tag Archives: Священномученик Даниил Сысоев. Будет ли канонизирован священник Даниил Сысоев? Дорогие братья и сестры

В ночь на 20 ноября в Москве, в храме святого апостола Фомы на Кантемировской, в возрасте 35 лет, был убит иерей Даниил Сысоев… Стороннему человеку сразу может придти на память убийство другого известного священнослужителя – отца Александра Меня. Действительно с того самого момента это – не только первое убийство известного служителя Русской Православной Церкви, но и самое трагическое событие в современной её истории, имеющее значение для всего Вселенского Православия.

Про многих выдающихся пастырей говорят, что они были уникальными и ни с кем не сравнимыми, и это определение несколько притерлось в церковных некрологах. Так вот, отец Даниил Сысоев тот самый священник, про которого можно прямо сказать, что он был абсолютно уникальным и действительно ни с кем не сравнимым . Упоминать его имя через запятую наряду с другими нашими клириками всегда было очень сложно: его имя всегда выбивалось из общего ряда, оно делало этот ряд лучше, оно подтягивало за собой других, и нужно было очень аккуратно выбирать его соседей по реестру – достойны ли?

Когда в январе 2009 года выбирали Патриарха, многие православные задавались вопросом: а позволительно ли вообще оценивать священнослужителей, разве можно про кого-то открыто говорить, что этот больше, а этот меньше достоин быть предстоятелем нашей Церкви, не обидим ли мы этим сравнением кого, не смутим ли? Да, позволительно, иначе в нашей Церкви установится либо анархия, либо тирания, и не про каждого встречного священнослужителя можно со всей уверенностью сказать, что он не то, что достоин каких-то должностей, а вообще может нести свой Крест.

На этом фоне отец Даниил Сысоев был беспрецедентен. Точнее говоря, он был беспрецедентен не потому, что выделялся на фоне других, а потому что был таким священником, каким должно быть всегда и везде – и в I веке в Палестине, и в XXI веке в России. Приходится прибегать к общим словам, присущим некрологам такого типа, и сказать, что только с его смертью мы осознали значение его личности. Это действительно так: его смерть стала апофеозом его жизни , она настолько предчувствовалась и была настолько исполнена символических указаний, что стала будто бы самостоятельной, заключительной проповедью всего его Служения.

Отец Даниил совершил так много, что об всём этом в рамках одной статьи сказать просто невозможно; отец Даниил настолько соответствовал своему служению, что ни на одну секунду невозможно было забыть, что перед тобой – правопреемник Апостолов, а не обычный гражданин мира сего. И добивался он этого осознания не высокомерными жестами несостоявшегося офицера, случайно затесавшегося в другом сословии, как это иногда бывает, а живым и прямым общением личности с личностью, глаза в глаза, не опуская тебя ниже своей милости, а поднимая на тот уровень, на котором только и должно говорить священнику с мирянином.

Отец Даниил родился в семье московского священника Алексея Сысоева и матушки Анны Мидхатовны Амировой. О себе он говорил, что он наполовину русский, наполовину татарин; и это означало для него только то, что он не обязан определяться с этнической идентичностью, потому что гораздо важнее для него религиозное самоопределение. Именно самоопределение. Про него невозможно сказать, что он лишь наследовал “профессию” отца , что его будущее было предрешено, вовсе нет: он был слишком сознательным священнослужителем, чтобы видеть в его выборе какие-то иные причины, кроме личных убеждений.

Сознательность – его первое главное достоинство. В его позициях практически не было ничего случайного, привнесенного, он всё продумывал до конца и никогда не ссылался на субъективные предпочтения и привязанности. Он никогда не давил собственным авторитетом, но всегда аргументировал свои позиции цитатами из Священного Писания и Священного Предания, даже в деталях, даже там, где другой довольствуется своей интуицией. Он был одним из немногих, кто мог прямо сказать: “я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла ” (Деян 26:25). Поэтому, совершенно независимо от того, как ты относился к этим словам, в общении с ним всегда ощущалась уверенность в том, что эти слова тождественны его мыслям. Он никогда не играл, не обманывал, не замалчивал, не уклонялся , и если в чем-то по-твоему ошибался, эти ошибки имели свою логику и опровергать их стоило бы большой работы ума и памяти.

В 1988 году он участвовал в восстановлении Оптиной пустыни, в московском подворье которого, храме святых апостолов Петра и Павла в Ясенево, служит его отец, и впоследствии служил он сам. В 1991 году он поступил в Московскую духовную семинарию, был уставщиком смешанного хора регентской школы. В 1994 году – епископом Магаданским Ростиславом (Девятковым) был посвящен во чтеца, а в 1995 году рукоположен в диакона. В 2000 году он закончил Московскую Духовную Академию, стал кандидатом богословия. Темой его диссертации была “Антропология Адвентистов Седьмого дня и Общества Сторожевой Башни и её анализ” – то есть критика богословия протестантских сектантов. Свою будущую докторскую диссертацию он хотел посвятить догматическому богословию Вселенских Соборов, но не успел… В 2001 году он стал пресвитером, и так началось его священническое служение – эти восемь пастырских лет иерея Даниила Сысоева .

Когда пытаются определить идеологическую специфику взглядов отца Даниила, то часто заходят в тупик, потому что эти взгляды не вписываются в популярные классификации типа оппозиции “православных консерваторов” и “православных либералов”. И опять же, в этом определении очень важно не повторять благостные штампы: в подобные классификации не вписываются взгляды многих клириков. Не потому, что они какие-то “парадоксальные” и “сложные”, а просто потому, что у них нет никаких взглядов.

Поэтому такие формулы, как он был “слишком либерален для консерваторов” и “слишком консервативен для либералов” можно применить почти к любому среднему клирику, не желающему хоть как-то определяться в этом отношении. Отца Даниила невозможно назвать ни консерватором, ни либералом, но не потому, что у него не было позиций, а именно потому, что у него были позиции и весьма конкретные.

Если попытаться максимально точно определить позиции отца Даниила Сысоева, то можно прямо сказать, что они были христианскими и только христианскими . По меньшей мере, ни один его вменяемый оппонент не может не согласится с тем, что свои позиции по любому вопросу отец Даниил пытался основывать на православном христианстве и только на нем. И, как это ни странно звучит, именно в этом заключалась его уникальность.

Когда многие проповедуют христианство плюс что-то ещё, – плюс консерватизм, плюс национализм, плюс либерализм, плюс марксизм, плюс личные переживания и т.д., отец Даниил проповедовал не консервативное христианство или либеральное христианство, а именно христианское христианство , столь неудобное и непонятное всем тем, кто хочет превратить учение Церкви в придаток к собственным взглядам. Вот почему зачастую там, где проповедовал отец Даниил, назревала атмосфера скандала: люди впервые узнавали, что есть Христианство на самом деле, люди впервые слышали Благую Весть не как колыбельную или набор общих фраз, а как нечто абсолютно новое, доселе неслыханное.

Отец Даниил показывал, что Православие – это не немного забытая традиция предков , а абсолютная новость для современных людей, что Новый Завет так и остается новым , и что не о “возрождении” православия должна идти речь, а о его постоянном открытии. В альманахе “Северный Катехон” №1 опубликовано его интервью, где он тезисно излагает свои позиции практически по всем парадигмальным вопросам. Есть там такие слова: “Евангелие до сих пор остается неизвестной новизной для многих новообращенных, искавших в Церкви не Истинного Бога, а спасения от своих бед, или только свою нацио-нальную идентичность. Символ веры и в наше время самый удивительный текст, который должен быть усвоен каждым сердцем ”.

Эту новизну, свежесть, неожиданность Евангелия нес он в своих проповедях, и с ним никогда не возникало того ощущения привычности, рутинности, занудности церковного культа , которое неизбежно появляется в жизни верующего, который лишь “блюдет традицию”, а не совершает открытия Господа, который скажет “Се, творю всё новое…” (Откр. 21:4-5). И это тот аспект христианского вероучения, который никогда не поймет тот, кто воспринимает само христианство исключительно как союзницу консервативных сил. Христианство не консервативно .

Отстаивая христианское христианство , он, как никто другой, настаивал на чтении Библии и отцов Церкви, на следовании догматическому учению церковных Соборов, без которых христианство просто перестает быть самим собой и превращается в набор частных мнений. Это страшно раздражало всех тех, кто привык в полемике на богословские темы ссылаться на очередных поэтов и писателей, политиков и философов, как на отцов Церкви.

В этом всегда был колоссальный изъян его оппонентов: они ссылались на Достоевского и Есенина, на Толстого и Гермеса Трисмегиста и т.д., тогда как он ссылался, прежде всего, на Священное Писание и Священное Предание. Оказывается, христианская вера не безрассудна, она требует трезвости ума и даже его дисциплины. И отец Даниил постоянно требовал сознательного отношения к христианскому выбору, он не позволял растворить религиозные смыслы в инерции бытового традиционализма и благодушии тусовочных отношений. Он не давал забыть слова Христа: “Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого ” (Мф. 5:37). И это тот аспект христианского вероучения, который никогда не поймет тот, кто воспринимает само христианство исключительно как аргумент к различного рода толерантности и либеральности. Христианство не либерально .

Пастырская практика отца Даниила Сысоева основывалась на простом, математически точном выводе: если Христианство – это абсолютная истина, оно должно быть распространено по всему миру и быть услышано каждым человеком . И этот простой, очевидный до банальности вывод оказался настолько неожиданным для огромного числа крещеных в Православной Церкви людей, что зачастую был чуть ли не главным предметом вопросов и пререканий.

Отец Даниил был – Миссионером , настолько, что слова “миссионер Даниил Сысоев ” стали тавтологией. Миссионерское движение в Русской Православной Церкви – существенный феномен 2000-х годов, когда Церковь от робкого возрождения перешла к активной миссии. Но необходимо называть вещи своими именами: к миссии перешла не вся Церковь, а только лишь её отдельные представители, и само миссионерство, которое должно быть само собой разумеющимся делом Церкви, пока ещё осталось лишь движением внутри неё.

Не просто изоляционизм, а откровенный эскапизм наблюдается в русской православной среде и выдается чуть ли не за её традиционное достоинство в противовес “западной” миссионерской активности. Служение отца Даниила резко контрастировало с этими убийственными настроениями. Он понимал миссию так, как её понимали первые апостолы: идти по всему миру и проповедовать Евангелие всей твари (Мк 16:15).

Это значит реально выходить на улицу и обращаться к первому встречному, реально стучаться в двери, реально обращаться к другим народам, переводить священные тексты и катехизисы на их язык, основывать новые приходы и общины. Не говоря уже о том, чтобы выступать и публиковаться, участвовать в публичных спорах и издавать книги. Всё это делал отец Даниил. Нельзя сказать, что это единственно верный миссионерский метод и других не дано, но её моральный эффект ни с чем не сопоставим.

Если из всего миссионерского служения отца Даниила попытаться выделить наиболее впечатляющие, резонансные темы, то таковых можно назвать три – это его учение об уранополитизме, его полемика с исламом и его внимание к богословию человеческой смерти.

Уранополитизм

Когда в упомянутом интервью я спросил отца Даниила, что представляет на сегодняшний день большую угрозу для Православия: американский глобализм или исламский экспансионизм, он ответил : “Думаю, что самую большую угрозу для Православия представляют те православные, которые забыли, что они христиане. Иисус Христос оказывается вне сферы наших интересов, а потому мы оказываемся беззащитны перед любой псевдодуховностью ”.

И там же он, задолго до создания термина “уранополитизм”, говорит: “Согласно Евангелию, территория Православия - это вся Вселенная, а до XX века это была лишь зона восточно-христианской цивилизации. Да и сейчас соблазн национализации Церкви силен как никогда и в России, и на Украине, и в Греции. Путь к его преодолению очевиден: это внутреннее понимание того, что интересы России и любого православного государства могут и не быть тождественными интересам Церкви. Они могут совпадать, могут расходиться, но главное в том, что человек, пришедший в Церковь, преодолевает свою национальность. Он уже не только русский или еврей, - главное то, что он христианин, чья Родина на небесах, чей Отец - Бог, Спаситель – Христос, а братья - все православные Вселенной. А та нация, из которой он вышел - это та первейшая среда для вести о Иисусе, Победителе смерти. Эта уникальная новизна Евангелия должна быть всегда на устах у христианина ”.

Эту позицию отца Даниила, которая многие века христианской эры звучала как естественная для миссионера, многие за неимением лучших слов называли “космополитической” и чуть ли не специально “антирусской и антироссийской”. Чтобы уточнить её, отец Даниил придумал термин “уранополитизм”, которому дал следующее определение: “Уранополитизм – это (от греч. Uranos – небо, polis – город) учение, утверждающее главенство Божественных законов над земными, примат любви к небесному Отцу и Его небесному Царству над всеми естественными и греховными стремлениями человека. Уранополитизм утверждает, что главным родством является родство не по крови или стране происхождения, а родство во Христе. Уранополитизм утверждает, что христиане не имеют здесь вечного гражданства, но ищут будущего Царства Бога, и потому не могут ничему на Земле отдавать своего сердца. Уранополитизм утверждает, что в смертном мире христиане – странники и пришельцы, а их родина на небе ”.

И кто из сознательных христиан может с этим поспорить? Кто может ответственно заявить, что его нацию можно онтологически соотнести с Церковью, а его земную родину – с Царствием Небесным? Проблема отца Даниила заключалась в том, что он не жалел уши своих оппонентов и сразу давал “твердую пищу” (1 Кор 3:2), и это вызывало естественное неприятие у тех, кто привык ещё питаться молоком. Не находя других слов, патриоты земного отечества упрекали его в “манихействе” – его, одного из главных обличителей любого гностицизма! Не хотели осознавать, что то, что он проповедует – это и есть Христианство, неудобные аспекты коего они очень хотели вытеснить.

Когда с одной стороны идет очередная ссылка на Писание: “Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вове к” (1 Инн 2:15-17), а с другой только “политика и геополитика”, то позиции не сближаются, а только расходятся.

Да, он всё время ставил вопрос “да, да или нет, нет”, и тем самым был весьма неудобен – неудобен практически всем. Между тем, его уранополитизм при правильном понимании вполне соотносим с любым патриотизмом , если только последний оказывается средством для первого, и именно в этом вопросе происходит подлинное размежевание христиан и нехристиан, которые, видимо, собираются вечно жить на своей земной родине.

Поэтому он признавал идею Катехона и Третьего Рима, был сторонником Византии и целовал знамя Российской империи, был ревностным сторонником Белого движения и переживал за политику России на Северном Кавказе. Но наши националисты не видели этой стороны его жизни, им этого было мало, им нужно было обнаружить онтологический статус национального начала и прописать его на Небесах, игнорируя Писание и Предание. Поэтому его открыто антинационалистическую позицию они отождествляли с “антирусской”, как будто бы национальное и националистическое – это одно и то же.

Полемика с исламом

Из всех оппонентов Православия наибольшее внимание отец Даниил уделял исламу. Многие видели в этом проявление его внутренней борьбы с татарским началом, что было полным бредом, поскольку речь шла не об этническом, а о религиозном вопросе. С татарами отец Даниил постоянно общался и никогда от них не дистанцировался, а также никоим образом не собирался специально “отрицать” или “преодолевать” татарскую идентичность в других людях.

Внимание к исламу было обусловлено совсем иными, несравнимо более основательными причинам: как к мировой религии, апеллирующей к авраамическому корню и составившей основную конкуренцию христианству . На пути освещения этой темы отец Даниил совершил беспрецедентный подвиг, – начал прямую православную миссию среди “этнических” мусульман и объявил православно-мусульманский диспут.

К миссии среди мусульман отец Даниил отнесся как апостол первого века: он приходил к ним в гости, искал их среди гастарбайтеров на стройках, на праздник Куйрам-байрам в Битцевском лесу устанавливал миссионерскую палатку и вступал с ними в открытые дискуссии. Для простых иммигрантов он писал очень доступные православные катехизисы, которые распространялись в самых неожиданных местах. Эти катехизисы были написаны таким популярным языком, что у иных православных интеллектуалов вызывали снобистскую усмешку. Но беда этих интеллектуалов заключалась в том, что они никогда бы не смогли объяснить гастарбайтеру из Средней Азии содержание Символа Веры и убедить в его истинности. Отец Даниил мог, и это был даже не специальный миссионерский ход, а простое понимание того, что с иностранцем нужно говорить на иностранном, а не ждать, когда он выучит русский и сам придет за советом.

Также он провел публичный диспут с представителями мусульманской общины на богословские темы 6 декабря 2005 года в гостинице “Россия” и 3 февраля 2006 года в Библиотеке им. И.С. Тургенева. В качестве его главного оппонента исламская сторона выдвинула бывшего священника Вячеслава Полосина, принявшего ислам под именем Али Вячеслав Полосин. Невозможно сейчас оговорить детали этих споров, но главное их достоинство заключается в том, что отец Даниил стал инициатором реального, честного интеллектуального диалога православия и ислама, который может быть интересен даже людям, весьма далеким от обеих религий.

Некоторые восприняли эти дискуссии как провоцирующие враждебные настроения между православными и мусульманами в России, и потому неугодные нашей “евразийской дружбе народов”. Но ведь на самом деле именно отказ от диалога провоцирует конфликт, в то время как сам диалог – это единственная альтернатива любой войне. И сами мусульманские деятели должны были бы быть заинтересованы в продолжении этих дискуссий, если они не хотят, чтобы у каких-либо российских граждан слово “Ислам” ассоциировалось со словом “Беслан”.

В развитии полемики отец Даниил написал книгу “Выйти замуж за мусульманина” (2006) и составил уникальный сборник “Православный ответ исламу” (2007). Так в Русскую Православную Церковь начали переходить люди из ислама, и, разумеется, исламистам это не понравилось . Люди, привыкшие доказывать свою правоту только силой, неспособные к интеллектуальной полемике, любящие брать количеством, а не качеством, объявили отцу Даниилу войну: за последние годы он получил от них 14 (!) угроз. Многие пытались остановить его миссионерскую активность, убеждали его прекратить дискутировать с мусульманскими богословами и призывать их креститься, но отец Даниил только укреплялся в своей миссии. И как православный священник прекрасно знал, чем он рискует…

Богословие человеческой смерти

Отец Даниил никогда не прибегал к дешевым запугиваниям смертью и адом в стиле тех проповедников, кто не знает других аргументов, но он очень точно понимал, что смерть – это последний аргумент, заставляющий человека серьезно относиться к жизни. Осознание конечности земного существования и неизбежности Суда отличает христианина от атеиста, и поэтому для него обсуждения на эту тему должны быть абсолютно естественными. Поэтому отец Даниил поражался тому, как некоторые христиане ведут себя таким образом, как будто всегда будут жить на земле и ни в какого Бога они не верят .

Тема смерти и воскресения постоянно всплывала не только в его проповедях, но и в бытовых рассуждениях, он часто говорил о том, что скоро может умереть, что его скоро убьют, что он предчувствует это и хочет как можно больше успеть из начатого. Мы всячески возражали на эти предчувствия, но со временем они стали рефреном в его разговорах, а спорить с этим было бессмысленно: человек действительно смертен и это самый последний аргумент, чтобы относиться к жизни серьезно.

Угрозы отцу Даниилу сначала вызывали страшную тревогу и возмущение, а потом стали данностью жизни миссионера. За год до трагедии он начал говорить о том, что православные должны знать всё, что Писание и Предание открывает им об умирании, о том, что конкретно нужно делать до смерти и после неё. И его последней книгой стала “Инструкция для бессмертных или что делать, если Вы все-таки умерли…” (2009) – единственная православная книга на эту тему в наши дни. Написанная совсем простым языком, она подробно освещает фундаментальные темы, без которых жизнь христианина просто невозможна. Единственное, что он желал бы для себя во время смерти – это умереть не почему-либо, а именно за Христа, как мученик . Его убили в его же храме и именно за Христа.

Всё, что создал отец Даниил, уникально – уникален и его храм святого апостола Фомы на Кантемировской, этот маленький деревянный домик на берегу почти высохшей речки Чертановки, который он начал строить в 2005 году. Храм святого Фомы – это не просто “культовая постройка”, это реальный миссионерский центр, куда приходят люди самых разных профессий и национальностей, чтобы услышать Благую Весть и принять Христа.

Не стоит удивляться тому, что миссионер со столь масштабными замыслами построил столь маленький деревянный храм, потому что храм этот служит также основой для строительства рядом с ним огромного каменного храма святого пророка Даниила в неовизантийском стиле, который должен стать одним из тех, ныне вырастающих на окраине Москвы соборов, что будут вмещать в себя тысячи прихожан. Храм святого Фомы был его маленькой мечтой, и она воплотилась в жизнь. Храм святого пророка Даниила был его большой мечтой, однако один старец предсказал ему: храм будет построен, но служить в нем отец Даниил уже не будет…

Перед его смертью случалось много промыслительных событий и совпадений, так что его жизнь превращалась в наглядную притчу. Неожиданно территорию вокруг храма какие-то экологи объявили непригодной для строительства, и возникла прямая угроза его сноса, как будто бы мы возвратились в какие-нибудь пореволюционные годы. Возмущение православных было таково, что московские власти согласились оставить храм на месте. Это была большая победа; она вдохновляла на новые шаги, но вскоре свершилось самое страшное из всего, что могло произойти в этом храме.

Отец Даниил был убит неизвестным в медицинской маске, пришедшим к нему в храм в 11 часов вечера 19 ноября. Вполне можно подозревать, что заказчик убийства не случайно выбрал это время – 20 ноября был день рождения Патриарха Кирилла, и он хотел омрачить праздник. Это убийство вообще было символическим предупреждением всем миссионерам, всей Русской Церкви – “не высовываться”.

Очевидно, убийца долго выслеживал жертву, поскольку отца Даниила всегда окружало большое количество людей, и он почти жил в храме. Есть священники, которые приезжают в храм как на работу и уезжают сразу после службы, пытаясь проскочить мимо назойливых прихожан. Отец Даниил, уходивший из храма только тогда, когда уже никто там не оставался, не таков. Этот поздний вечер был на редкость безлюдным, и убийца подгадал.

Как это обычно бывает, замысливший одно преступление, совершает больше, так и в этот раз преступник сначала выстрелил в регента храма Владимира Стрельбицкого, видимо, приняв его за самого настоятеля, а потом и в отца Даниила – сначала в шею, а потом в голову. Отец Даниил был убит на линии между алтарем и жертвенником, его тело упало рядом с Распятием. На следующий день на этом месте крест на крест множились цветы и букеты, и люди целовали ковер с пролитой кровью мученика …

Однако это – уже совсем другая история. История Церкви после убийства отца Даниила Сысоева. Его последняя воскресная проповедь была посвящена преодолению раздоров среди православных в имя Христа, где он в последний раз говорил о том, что членам Церкви нельзя враждовать и делиться на партии, потому что все они принадлежат только к одной “партии” Иисуса Христа. Но и на этом логика Промысла не заканчивается – 40-ой день после его смерти будет днем памяти его любимого пророка Даниила, в честь которого он сам был наречен и в честь которого он хотел построить свой храм.

Смерть отца Даниила лишила священника Алексея Сысоева и матушку Анну их сына, лишила матушку Иулию мужа, лишила трех сестер, Иустинию, Дорофею и Ангелину, их отца, а нас лишила великого пастыря, живого носителя Слова Божьего.

Патриарх Кирилл сказал об отце Данииле: “Господь призвал к Себе Своего верного служителя, даровав ему возможность явиться исповедником веры и мучеником за дело Евангельского Благовестия ”. Да, теперь мы можем открыто сказать, что рядом с нами жил и проповедовал святой, мы видели его, мы слышали его, мы касались его, мы общались и даже спорили с ним. Нет сомнения, что отец Даниил должен быть прославлен Русской Церковью не только за своё житие, но и как священномученик.

В ночь на 20 ноября 2009 г. в Москве, в храме святого апостола Фомы на Кантемировской, в возрасте 35 лет, был убит иерей Даниил Сысоев… Стороннему человеку сразу может придти на память убийство другого известного священнослужителя - отца Александра Меня. Действительно, с того самого момента это - не только первое убийство известного служителя Русской Православной Церкви, но и самое трагическое событие в современной её истории, имеющее значение для всего Вселенского Православия.

Про многих выдающихся пастырей говорят, что они были уникальными и ни с кем не сравнимыми, и это определение несколько притерлось в церковных некрологах. Так вот, отец Даниил Сысоев - тот самый священник, про которого можно прямо сказать, что он был абсолютно уникальным и действительно ни с кем не сравнимым . Упоминать его имя через запятую наряду с другими нашими клириками всегда было очень сложно: его имя всегда выбивалось из общего ряда, оно делало этот ряд лучше, оно подтягивало за собой других, и нужно было очень аккуратно выбирать его соседей по реестру - достойны ли?

Когда в январе 2009 года выбирали Патриарха, многие православные задавались вопросом: а позволительно ли вообще оценивать священнослужителей, разве можно про кого-то открыто говорить, что этот больше, а этот меньше достоин быть предстоятелем нашей Церкви, не обидим ли мы этим сравнением кого, не смутим ли? Да, позволительно, иначе в нашей Церкви установится либо анархия, либо тирания, и не про каждого встречного священнослужителя можно со всей уверенностью сказать, что он не то, что достоин каких-то должностей, а вообще может нести свой Крест.

На этом фоне отец Даниил Сысоев был беспрецедентен. Точнее говоря, он был беспрецедентен не потому, что выделялся на фоне других, а потому что был таким священником, каким должно быть всегда и везде - и в I веке в Палестине, и в XXI веке в России. Приходится прибегать к общим словам, присущим некрологам такого типа, и сказать, что только с его смертью мы осознали значение его личности. Это действительно так: его смерть стала апофеозом его жизни , она настолько предчувствовалась и была настолько исполнена символических указаний, что стала будто бы самостоятельной, заключительной проповедью всего его Служения.

Отец Даниил совершил так много, что обо всём этом в рамках одной статьи сказать просто невозможно: отец Даниил настолько соответствовал своему служению, что ни на одну секунду невозможно было забыть, что перед тобой - правопреемник Апостолов, а не обычный гражданин мира сего. И добивался он этого осознания не высокомерными жестами несостоявшегося офицера, случайно затесавшегося в другом сословии, как это иногда бывает, а живым и прямым общением личности с личностью, глаза в глаза, не опуская тебя ниже своей милости, а поднимая на тот уровень, на котором только и должно говорить священнику с мирянином.

Отец Даниил родился в семье московского священника Алексея Сысоева и матушки Анны Мидхатовны Амировой. О себе он говорил, что он наполовину русский, наполовину татарин; и это означало для него только то, что он не обязан определяться с этнической идентичностью, потому что гораздо важнее для него религиозное самоопределение. Именно самоопределение. Про него невозможно сказать, что он лишь наследовал «профессию» отца , что его будущее было предрешено, вовсе нет: он был слишком сознательным священнослужителем, чтобы видеть в его выборе какие-то иные причины, кроме личных убеждений.

Сознательность - его первое главное достоинство. В его позициях практически не было ничего случайного, привнесенного, он всё продумывал до конца и никогда не ссылался на субъективные предпочтения и привязанности. Он никогда не давил собственным авторитетом, но всегда аргументировал свои позиции цитатами из Священного Писания и Священного Предания, даже в деталях, даже там, где другой довольствуется своей интуицией. Он был одним из немногих, кто мог прямо сказать: «я не б езумствую, но говорю слова истины и здравого смысла» (Деян 26:25). Поэтому, совершенно независимо от того, как ты относился к этим словам, в общении с ним всегда ощущалась уверенность в том, что эти слова тождественны его мыслям. Он никогда не играл, не обманывал, не замалчивал, не уклонялся , и если в чем-то по-твоему ошибался, эти ошибки имели свою логику и опровергать их стоило бы большой работы ума и памяти.

В 1988 году он участвовал в восстановлении Оптиной пустыни, в московском подворье которого, храме святых апостолов Петра и Павла в Ясенево, служит его отец и впоследствии служил он сам. В 1991 году он поступил в Московскую духовную семинарию, был уставщиком смешанного хора регентской школы. В 1994 году - епископом Магаданским Ростиславом (Девятковым) был посвящен во чтеца, а в 1995 году рукоположен в диакона. В 2000 году он закончил Московскую Духовную Академию, стал кандидатом богословия. Темой его диссертации была «Антропология Адвентистов Седьмого дня и Общества Сторожевой Башни и её анализ» - то есть критика богословия протестантских сектантов. Свою будущую докторскую диссертацию он хотел посвятить догматическому богословию Вселенских Соборов, но не успел… В 2001 году он стал пресвитером, и так началось его священническое служение - эти восемь пастырских лет иерея Даниила Сысоева.

Когда пытаются определить идеологическую специфику взглядов отца Даниила, то часто заходят в тупик, потому что эти взгляды не вписываются в популярные классификации типа оппозиции «православных консерваторов» и «православных либералов». И опять же, в этом определении очень важно не повторять благостные штампы: в подобные классификации не вписываются взгляды многих клириков. Не потому, что они какие-то «парадоксальные» и «сложные», а просто потому, что у них нет никаких взглядов.

Поэтому такие формулы, как он был «слишком либерален для консерваторов» и «слишком консервативен для либералов» можно применить почти к любому среднему клирику, не желающему хоть как-то определяться в этом отношении. Отца Даниила невозможно назвать ни консерватором, ни либералом, но не потому, что у него не было позиций, а именно потому, что у него были позиции и весьма конкретные.

Если попытаться максимально точно определить позиции отца Даниила Сысоева, то можно прямо сказать, что они были христианскими и только христианскими . По меньшей мере, ни один его вменяемый оппонент не может не согласиться с тем, что свои позиции по любому вопросу отец Даниил пытался основывать на православном христианстве и только на нем. И, как это ни странно звучит, именно в этом заключалась его уникальность.

Когда многие проповедуют христианство плюс что-то ещё, - плюс консерватизм, плюс национализм, плюс либерализм, плюс марксизм, плюс личные переживания и т.д., отец Даниил проповедовал не консервативное христианство или либеральное христианство, а именно христианское христианство , столь неудобное и непонятное всем тем, кто хочет превратить учение Церкви в придаток к собственным взглядам. Вот почему зачастую там, где проповедовал отец Даниил, назревала атмосфера скандала: люди впервые узнавали, что есть Христианство на самом деле, люди впервые слышали Благую Весть не как колыбельную или набор общих фраз, а как нечто абсолютно новое, доселе неслыханное.

Отец Даниил показывал, что Православие - это не немного забытая традиция предков , а абсолютная новость для современных людей, что Новый Завет так и остается новым , и что не о «возрождении» православия должна идти речь, а о его постоянном открытии. В альманахе «Северный Катехон» №1 опубликовано его интервью, где он тезисно излагает свои позиции практически по всем парадигмальным вопросам. Есть там такие слова: «Евангелие до сих пор остается неизвестной новизной для многих новообращенных, искавших в Церкви не Истинного Бога, а спасения от своих бед, или только свою национальную идентичность. Символ веры и в наше время самый удивительный текст, который должен быть усвоен каждым сердцем» .

Эту новизну, свежесть, неожиданность Евангелия нес он в своих проповедях, и с ним никогда не возникало того ощущения привычности, рутинности, занудности церковного культа , которое неизбежно появляется в жизни верующего, который лишь «блюдет традицию», а не совершает открытия Господа, который скажет «Се, творю всё новое…» (Откр. 21:4–5) . И это тот аспект христианского вероучения, который никогда не поймет тот, кто воспринимает само христианство исключительно как союзницу консервативных сил. Христианство не консервативно.

Отстаивая христианское христианство , он, как никто другой, настаивал на чтении Библии и отцов Церкви, на следовании догматическому учению церковных Соборов, без которых христианство просто перестает быть самим собой и превращается в набор частных мнений. Это страшно раздражало всех тех, кто привык в полемике на богословские темы ссылаться на очередных поэтов и писателей, политиков и философов как на отцов Церкви.

В этом всегда был колоссальный изъян его оппонентов: они ссылались на Достоевского и Есенина, на Толстого и Гермеса Трисмегиста и т.д., тогда как он ссылался, прежде всего, на Священное Писание и Священное Предание. Оказывается, христианская вера не безрассудна, она требует трезвости ума и даже его дисциплины. И отец Даниил постоянно требовал сознательного отношения к христианскому выбору, он не позволял растворить религиозные смыслы в инерции бытового традиционализма и благодушии тусовочных отношений. Он не давал забыть слова Христа: «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5:37) . И это тот аспект христианского вероучения, который никогда не поймет тот, кто воспринимает само христианство исключительно как аргумент к различного рода толерантности и либеральности. Христианство не либерально.

Пастырская практика отца Даниила Сысоева основывалась на простом, математически точном выводе: если Христианство - это абсолютная истина, оно должно быть распространено по всему миру и быть услышано каждым человеком. И этот простой, очевидный до банальности вывод оказался настолько неожиданным для огромного числа крещеных в Православной Церкви людей, что зачастую был чуть ли не главным предметом вопросов и пререканий.

Отец Даниил был - Миссионером , настолько, что слова «миссионер Даниил Сысоев» стали тавтологией. Миссионерское движение в Русской Православной Церкви - существенный феномен 2000-х годов, когда Церковь от робкого возрождения перешла к активной миссии. Но необходимо называть вещи своими именами: к миссии перешла не вся Церковь, а только лишь её отдельные представители, и само миссионерство, которое должно быть само собой разумеющимся делом Церкви, пока ещё осталось лишь движением внутри неё.

Не просто изоляционизм, а откровенный эскапизм наблюдается в русской православной среде и выдается чуть ли не за её традиционное достоинство в противовес «западной» миссионерской активности. Служение отца Даниила резко контрастировало с этими убийственными настроениями. Он понимал миссию так, как её понимали первые апостолы: идти по всему миру и проповедовать Евангелие всей твари (Мк 16:15).

Это значит реально выходить на улицу и обращаться к первому встречному, реально стучаться в двери, реально обращаться к другим народам, переводить священные тексты и катехизисы на их язык, основывать новые приходы и общины. Не говоря уже о том, чтобы выступать и публиковаться, участвовать в публичных спорах и издавать книги. Всё это делал отец Даниил. Нельзя сказать, что это единственно верный миссионерский метод и других не дано, но её моральный эффект ни с чем не сопоставим.

Если из всего миссионерского служения отца Даниила попытаться выделить наиболее впечатляющие, резонансные темы, то таковых можно назвать три - это его учение об уранополитизме, его полемика с исламом и его внимание к богословию человеческой смерти.

Священномученик Даниил Алферов (†1930)

Священномученик Даниил Васильевич Алферов, иерей Староникольский родился в 1870 году в семье крестьянина Василия Алферова в селе Тройня Бобровского уезда Воронежской губернии. После окончания духовной семинарии Даниил Васильевич женился и вскоре был рукоположен в сан священника. В 1912 году его перевели служить в село Старо-Никольское, которое находилось по соседству с селом Семидесятным, где служил священник Александр Вислянский. Как и всякий служитель Церкви отец Даниил был лишен избирательских прав, однако налоги должен был платить большие. До 1929 года священник еще справлялся с поборами. Весной же 1929 года, когда он должен был сдать государству 600 пудов зерна, он сдал только 200. За недопоставку остального зерна его отдали под суд, который присудил отнять у священника для погашения долга дом и скот. К осени того же года отец Даниил должен был сдать государству еще 500 пудов муки. Когда в конце двадцатых годов большевики приступили к широкомасштабному уничтожению единоличных хозяйств, крестьяне противились мероприятиям советской власти и выступали против изъятия хлебных запасов, создания колхозов, обложения непосильными налогами и займами, против массового закрытия церквей. После насильственного изъятия у крестьян запасов продовольствия начался голод. Видя тяжелое положение крестьян, священник Александр Вислянский вместе с причтом церкви создал денежный фонд для оказания помощи разоренным семьям. Один из свидетелей рассказывал следствию: «Ктитор нашей церкви Тимофей Бердников после службы очень часто выдавал деньги в виде помощи верующим, при даче денег обычно образовывалась очередь... Помощь оказывалась с ведома священников».В разгар беспощадных гонений на Церковь ОГПУ в феврале 1930 года арестовало священников Даниила Алферова и Александра Вислянского, а с ними еще 64 человека. Все они были заключены в тюрьму в Воронеже. Арестованные обвинялись в создании контрреволюционной организации, деятельность которой была, направлена на свержение существующего строя.Отец Даниил был допрошен 5 февраля. Следствие обвинило его в активном участии в деятельности Союза русского народа, в приверженности монархизму и в связи с белой армией. На вопросы следователя священник кратко отвечал:- Связей каких-либо, кроме своих служебных, я ни с кем не имею. Агитацией или разговорами против власти или колхозов я никогда нигде не занимался. Также и не слышал, занимается ли этим кто другой.На следующий день после ареста, 8 февраля, следователь допросил отца Александра.- За время моего служения, - показал священник, - ко мне неоднократно обращались из группы верующих... например, с такими вопросами: нужно ли отдавать излишки хлеба, скоро ли будет конец света, скоро ли кончится такая жизнь: обирают, гонение на Церковь и так далее. Я отвечал, что хлебозаготовки нужно выполнять, как кто сможет. На вопрос: скоро ли наступит конец света, я говорил, что от нас это закрыто и объяснял это в духе Евангелия. В том же духе я отвечал и на последний вопрос, то есть нужно любить врагов своих, за безбожника нужно молиться. Я как священник принадлежу к древне-апостольской Православной Церкви, за богослужением поминаю митрополита Петра Крутицкого и епископа Алексия... Ктитор мог из церковных средств оказывать помощь нуждающимся, но формального постановления церковного совета на этот счет я не видел. Случаи были, когда церковь оказывала помощь нуждающимся. Кто такие нуждающиеся: кулак ли экспроприированный или бедняк, - церковь не знает.Священник не признал себя и других виновными в проведении контрреволюционной деятельности.5 марта 1930 года тройка ОГПУ приговорила священников Даниила и Александра к расстрелу.Священник Даниил Алферов и священник Александр Вислянский были расстреляны в 23 часа 6 марта 1930 года за городом Воронежем и погребены в общей безвестной могиле.На месте расстрела, находящемся в 20 километрах от Воронежа и в 4 километрах от станции Сомово, в 1990-е годы был поставлен большой деревянный поклонный крест.Священномученики Александр Вислянский и Даниил Алферов причислены к сонму новомучеников и исповедников Российских в августе 2000 года на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

Отец Даниил Сысоев, смерть и кощунство

Правая.ру продолжает кощунствовать

протоиерей Владимир Переслегин

Воистину, смерть обнажает все. Смерть священника Даниила Сысоева обнажила тот факт, что грозившие ему убийством шахиды лжепророка Магомета не бросались словами.

Они ничего не знали ни об «уранополитизме» иерея Даниила, ни о его связях с дьяконом А. Кураевым. Они знали только одно: Сысоев говорит и пишет, что Аллах – не Бог. «Если не перестанешь говорить так об исламе, убьем». Отец Даниил продолжал, настаивая на обязательности для нас определений Константинопольского Собора 1180 года, изрекшего, что Бог Священного Писания – не бог Махоммета.

Эта его миссия была прежде всего внутренняя, обращенная внутрь Церкви. Он свидетельствовал свое истинное Христианство тем, что, опираясь на Откровение Божие – источник нашей веры – и на обязательные для нас постановления Святых Соборов, опровергал вздорные мнения массового сознания, проникшие в Церковь и угрожающие чистоте единой спасительной Веры.

Он успешно разрушал незыблемые штампы массового сознания: «Бог у всех один. Бог всех любит. Бог никого не наказывает. Я понимаю Библию по-своему. У меня своя вера. У каждого своя вера. Все веры хорошие. Вера не может разделять».

Его миссия равно обращена против ложных мнений и отступнических позиций и , учившего: Бог – неконфессионален. Он не принадлежит определенной религии, и рядового московского батюшки, заявляющего на «Русской линии»: Я ничего против ислама не имею и с уважением к нему отношусь.

Что касается Рамакришны, Вивекананды и вообще нехристианской мистики, очень трудно обобщать. Но кому бы человек не молился, на самом деле он молится Тому единственному Богу, Который существует. Вы можете поставить перед собою идола, но если вы молитесь Богу, за пределом идола вас слышит Тот, Который есть, а не тот, которого нет. Бог – неконфессионален (Митрополит Антоний Сурожский. Беседа о Созерцании. Москва, 1971 год).

Эти заразные вирусы безразличия ко Христу и наплевательства на Истину – своеобразные догматы новой религии. Эта «нулевая религия» новых русских агрессивно разъедает догматическую веру, становится в наше время «общим местом». Настолько «очевидным» для модернистов, что опровержение ее выглядит в их глазах чем-то неприличным, провокационным, преступным.

Отец Даниил был главным инициатором провокационных диспутов с мусульманами, цель которых он усматривал в том, чтобы публично богословски доказать тот факт, что Коран не является боговдохновенным писанием (Яна Бражникова, Илья Хаськович, Илья Бражников. РПЦ эпохи потребления. Правая. Ру).

Диспуты с мусульманами проводились еще Святыми Кириллом и Мефодием! Цель их была абсолютно та же, что у отца Даниила. Изменилось лишь время – теперь «правые», потеряв Правую Веру, считают свидетельство Истины провокацией.

Разве Кирилл и Мефодий не боялись джихада? Ислам с тех пор не изменился. Но они преодолевали страх любовью к Богу.

Удивительно, как в этом, с позволения сказать, общем современном «бренде» (или – «тренде»?) агрессивного равнодушия к Спасению, Вечному Животу и Небесному Царству, соединяются Карпец, Максим Шевченко, Гейдар Джемаль. Ничто не препятствует дополнить список Пугачевой, Кобзоном, Калмановичем…

Но хуже всего то, что этот их безответственный, примитивный и одновременно абсурдный «бренд» (или «тренд»?) безразличия как нельзя лучше обслуживает страшную в своей сути экспансию земной веры, той горькой звезды Полынь, падшей на источники вод, которую толкователи Апокалипсиса отождествляют с исламом.

А теперь послушаем нового Священномученика.

В чем отличие между Христианством и исламом.

Многие современные люди не видят разницы между исламом и христианством. Они говорят: «Мы верим в единого Бога. Мусульмане также почитают Иисуса, Марию, пророков, а разница только в обряде. Это два пути к одному Богу».

Один такой деятель даже договорился до того, что заявил, будто о том, кто прав в споре христиан и мусульман, чья вера истинная, мы узнаем только за гробом. Но давайте посмотрим, так ли это? Ведь уже выше мы говорили, что мусульмане после смерти пойдут в ад. С чем же связан столь тяжкий приговор слова Божия, обращённый к последователям Магомета? Давайте обратимся к первоисточникам этих двух религий – Библии и Корану, – чтобы узнать, одному ли Богу служат христиане и мусульмане.

По Корану, христиане, которые сказали «Христос – Сын Божий», достойны отвращения: «Эти слова в их устах похожи на слова тех, которые не веровали раньше. Пусть поразит их Аллах! До чего они отвращены! … Они желают затушить свет Аллаха своими устами, но Аллах не допускает иного, как только завершить свой свет, хотя бы ненавидели это многобожники» (Коран. 9; 30, 32).

Согласно Библии, «всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца» (1 Ин. 2:23). Таким образом, для Библии (которую требует слушать Мухаммед – см. Коран. 2, 79 (85); 3, 2 (3)) мусульмане – это фактические безбожники. На них пребывает гнев Божий (Ин. 3:36). Они ещё до Суда осуждены, ибо не уверовали во имя Единородного Сына Божия (Ин. 3:18) и не чтят Отца, Пославшего Его (Ин. 5:23).

Христиане почитают как величайших святых – мучеников, которые за имя Христа воскресшего шли на смерть, показывая этим силу Господа. Они – свидетели победы Сына Божия над смертью.

Мусульмане почитают как мучеников «шахидов», убивающих на священной войне, – тех, кто неверен, на их взгляд, Аллаху.

Христиане почитают святой Крест как жертвенник, на котором совершилось наше спасение. Крест – это меч, рассекающий сети дьявола, слава ангелов и победа над грехом. Мы освящаем крестным знамением все, и так избегаем демонических козней.

Мусульмане отвергают животворящее Древо и считают его идолом. На завоёванных ими землях они часто заставляли христиан снимать Кресты с храмов. А вместо этого знака победы над сатаной они почитают черный камень в Мекке, считая его (по одной из версий их мифологии) окаменевшим ангелом.

Православные ждут небесного Царства, где праведники будут сиять как солнце. Они будут наслаждаться созерцанием Самого Творца, Который будет для них Отцом, а они – его детьми. Главное наша радость – в созерцании Бога и в соединении с Ним.

Мусульмане ждут грубо-материального рая, где их ожидают плотские наслаждения (в т.ч. эстетического, «гастрономического» и «сексуального» свойства). Всякая возможность соединения с Творцом яростно отвергается мусульманами, кроме суфиев. Но и они считают, что человек, встретившись с Богом, сам исчезает и растворяется в Нем.

Разве столь противоположные религии быть «двумя путями к одной вершине», как говорят многие? Нет, тут необходимо сделать выбор между Откровением Самого Бога, ставшего Человеком и спасшего нас Свой Кровью и откровением некоего духа, ничего не давшего своим адептам, кроме возвращения под гнёт внешнего Закона.

Пострадавший стал жертвой продвижения определенного тренда , – пишут «Правые», — процесса, в котором Русская Православная Церковь – лишь одно из звеньев, и отнюдь не самое влиятельное.

Тренда на святость, на счастье, на успешность .

Да, Бражниковы и Хаськович. Вы правы.

Отец Даниил Сысоев свят, блажен и успешен. И счастлив.

Только в одном ошиблись: не он, а вы – несчастные жертвы вашего «тренда».

Он же – добровольная жертва любви ко Господу Иисусу, жертва за ненавидящих и любящих его, жертва благоугодная Богу, ненавидящему неправду и взыскующему истину.

Мне жаль вас. У отца Даниила за гробом есть Родина. Он в объятиях духовно близких ему Сергия Радонежского, Бориса и Глеба, Николы Угодника. Это и есть настоящая Россия.

А у вас — нет ее тут, и не будет там, если не покаетесь, не покончите с брендословием.

Священник Даниил Сысоев убит в православном храме святого Фомы на юге Москвы, сообщил РИА Новости источник в правоохранительных органах столицы.

По сообщению, неизвестный застрелил одного священника, второй был ранен в православном храме святого Фомы на юге Москвы по адресу: улица Москворечье, дом 4. Источник отметил, что настоятель Сысоев Даниил 35-ти лет был убит выстрелом в грудь и в голову. Владимир Стрельбицкий 41 года, получил огнестрельное ранение в грудь, он госпитализирован.

Правоохранительные органы возбудили уголовное дело по факту убийства в четверг в Москве священника, сообщил РИА Новости руководитель следственного управления СКП РФ по Москве Анатолий Багмет. По его словам, дело возбуждено по статьям 105 (убийство) и 30.105 (покушение на убийство). “Проводятся необходимые следственные действия, на месте преступления работают эксперты”, – сказал Багмет.

Отец Даниил писал об угрозах в своем интернет-дневнике : “А у меня опять новость. Сегодня, вы будете смеяться, но мусульмане опять пообещали меня убить. Теперь уже по телефону. Ну надоело. Уже 14-тый раз. Я уже привык, а то раньше это напрягало. А так Бог не выдаст, ислам не съест.
А так всех прошу помолиться. Сейчас уже не боюсь. Отбоялся я уже лет пять назад. А сейчас просто привык жить под постоянной угрозой. Мне ведь и органы об этой же исламской угрозе сообщали, а не только сами мусульмане. А так все в руках Бога. А если что, так сразу в рай и без мытарств. – Это же здорово!”

Последнее интервью иерея Даниила Сысоева: «Бегите в небо!»

О миссионерских поездках о.Даниила: По следам апостола Фомы: миссионеры в Киргизии

“Я, священник Даниил Алексеевич Сысоев, родился 12 января 1974 года в г. Москве, в семье учителей – художников. Мой отец, священник Алексей Николаевич Сысоев, ныне настоятель храма ап. Иоанна Богослова при Православной Классической Гимназии “Ясенево” и клирик храма Петра и Павла в Ясенево, а мать, Анна Мидхатовна Амирова – преподает в той же Гимназии Закон Божий.

31 октября 1977 года я удостоился Таинства святого Крещения в храме Живоначальной Троицы на Воробьевых горах свящ. Евгением. Начиная с 1977 года мы стали постоянными прихожанами храма свят. Николая Чудотворца, что в Кузнецкой слободе. Затем мы ходили также в малый Собор Донского монастыря, храм Ризоположения на Шаболовке. Когда мой отец работал алтарником в храме Усекновения Главы Иоанна Предтечи в с. Афинеево Московской обл., я помогал ему в алтаре и пел на клиросе. Летом 1988 года участвовал в восстановительных работах в возрождающейся Оптиной Пустыни. Когда началось возрождения храма Всех Святых быв. Новоалексеевского монастыря, я там также пел на клиросе и настоятель о. Артемий Владимиров рекомендовал меня к поступлению в Московскую Духовную Семинарию.

После окончания средней школы в 1991 году, я поступил в Московскую Духовную Семинарию. Учась в Семинарии я нес послушание певца и уставщика смешанного хора Регентской школы. 19 декабря 1994 года Преосвященный Ростислав еп. Магаданский и Чукотский хиротесировал меня во чтеца.

22 января 1995 года я венчался с девицей православного вероисповедания Иулией Михайловной Брыкиной. Таинство Венчания было совершено в гимназическом храме ап. Иоанна Богослова свящ. Дионисием Поздняевым. В этом же году у меня родилась дочь Иустина.
13 мая 1995 года Преосвященный Евгений еп. Верейский рукоположил меня в сан диакона. 14 июня 1995 года я закончил Московскую Духовную Семинарию по первому разряду и поступил на Заочный Сектор Московской Духовной Академии, которую закончил в 2000 году. 9 июня 2000 года Совет Московской Духовной Академии утвердил за мной тему кандидатской диссертации “Антропология Адвентистов 7 дня и Общества Сторожевой Башни и ее анализ”.

По окончании Семинарии я назначен Патриаршим Указом штатным клириком храма Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах – Болгарского Подворья.

С сентября 1995 года я преподаю Закон Божий в старших классах Православной Классической Гимназии “Ясенево”. 24 мая 2000 года за преподавание я награжден благодарственной грамотой Отдела религиозного образования и катехизации.

Начиная с августа 1996 года, по благословению Святейшего Патриарха, я веду миссионерские библейские беседы с людьми пострадавшими от деятельности сект и оккультистов на Крутицком Патриаршем Подворье. После создания Душепопечительского центра имени св. прав. Иоанна Кронштадтского под руководством иером. Анатолия (Берестова), я стал его сотрудником.
В 1999 году по благословению Святейшего Патриарха издательство Сретенского монастыря выпустило мою книгу “Летопись начала”, посвященною защите святоотеческого учения о сотворении мира.

В 2000 году я окончил Московскую Духовную Академию. Кандидат богословия. Рукоположен в сан священника в 2001 году. В том же году родилась вторая дочь – Дорофея.

Служил в храме ап. Петра и Павла в Ясенево (Москва). Секретарь Миссионерско-просветительского центра “Шестодневъ”. Сотрудник центра реабилитации жертв тоталитарных культов и псевдорелигиозных движений во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского. Автор книги “Летопись начала” (М.1999), редактор сборника “Шестоднев против эволюции” (М.2000) и альманаха “Божественное Откровение и современная наука”. Опубликовал более десятка статей креационной и противосектантской направленности.”

За активную миссионерскую деятельность и полемику с мусульманами, часто подвергался критике со стороны мусульман и получал угрозы.

19 ноября 2009 года был смертельно ранен во дворе храма Пророка Даниила (по другим данным - прямо в помещении храма) двумя выстрелами из пистолета. Убийце, бывшему в маске, удалось скрыться.

У отца Даниила осталась жена и трое детей.

«Хочешь увидеть чудеса – иди в миссионеры…»

Отец Даниил Сысоев – настоятель храма святого апостола Фомы и организатор общины строящегося храма в честь пророка Даниила на Кантемировской. Поводом для нашей встречи стало открытие миссионерского центра во имя святого апостола Фомы. С о. Даниилом беседует Ольга Курова.

– Отец Даниил, повод для нашего разговора – открытие миссионерского центра. Несложно догадаться, что этому предшествовала большая предварительная работа. Расскажите, пожалуйста, как всё начиналось.

– Если вспомнить самое начало, наверное, это будет 1993 год, когда я миссионерствовал прямо на улицах. А с августа 1996 года я уже совершенно официально, по благословению Святейшего Патриарха, веду миссионерские библейские беседы на Крутицком Патриаршем подворье. Эти беседы сначала предназначались для обращения протестантов, потом стало появляться всё больше оккультистов и жертв разнообразных «чародеев». А затем я занялся миссией среди мусульман. Так что наш центр открыт и для пострадавших от экстрасенсов и тоталитарных сект, и для молодёжи, желающей познакомиться с основами христианства, и для иноверцев.

– Какие цели вы ставите перед собой?

– Не так давно мы освятили временный храм во имя св. апостола Фомы. Строится большой миссионерский храм в честь пророка Даниила, в котором будет придел апостола Фомы. Этот придел сегодня уже функционирует, пока как отдельный храм. Одна из наших целей – обращение ко Христу нехристиан, по большей части нерусских. Район Кантемировской, где он расположен, – это район различных диаспор. Кроме того, здесь очень активно действуют секты. Недалеко от храма находится крупный центр мормонов, есть в районе и баптисты, адвентисты, оккультисты. А православных до недавнего времени не было.

Мы окрыли огласительную школу об основах христианства. У нас каждые пять недель проходит цикл из пяти огласительных бесед, для тех, кто хочет принять крещение или просто больше узнать о христианстве. При храме уже действует Общество Православных татар и разворачивает свою деятельность Информационное агентство святого Ахмета.

В ближайшее время мы хотим провести День открытых дверей: расклеим по всему району объявления, что в такой-то день все желающие могут прийти в храм и задать любой вопрос священнику. В дальнейшем мы хотели бы устраивать такой День раз в три месяца.

Ещё мы работаем с молодёжью – рядом находится МИФИ (Московский инженерно-физический институт). Странно, что мы первые, кто догадался проводить молебны перед сессией. Молебны перед началом учебного года уже стали во всех православных храмах традицией, а ведь сессия – куда более напряжённое время. Но почему-то студенты ограничиваются тем, что иногда ставят свечки. Мы же совершаем молебны перед сессией после литургии и приглашаем всех студентов.

– Неужели вы, батюшка, справляетесь со всей этой массой дел в одиночку? У вас есть помощники, какая-то инициативная группа?

– Да, инициативная группа есть, она сформировалась ещё на Крутицком подворье. Это и татарская православная община, которая существует с 2003 года. Но, конечно, в деле миссии участвуют самые разные христиане, принадлежащие к самым разным народам. После праздника Крещения Господня мы надеемся открыть миссионерские курсы. Возможно, позднее на их базе мы создадим миссионерский институт, который будет готовить проповедников Евангелия. Проповедь будет всякая: уличная, интернетовская, в вузах. Мы хотим отобрать у сектантов их оружие.

– Как вы работаете с диаспорами? Вот живут на Кантемировской, например, азербайджанцы. Как можно войти в их среду, о чём можно с ними говорить?

– Насчёт азербайджанской общины ничего сказать не могу, потому что я пока не наладил с ними контакты. Много могу рассказать о татарской диаспоре. Я неоднократно выступал в Татарском культурном центре, ездил с выступлениями в Казань. Татары – третья по численности национальность в Москве. И наша работа идёт достаточно успешно: многие татары, особенно молодые, принимают христианство. С 2003 года провожу молебны на татарском языке об обращении заблудших.

Наша задача – разрушить преграды, которые существуют в культуре различных народов и мешают им принять православие. Новость о том, что православие – вселенская вера, в которую призваны все народы, до сих пор скандальна.

– А как должен вести себя со сверстниками настоящий юный миссионер?

– Миссионер должен первым начинать разговор о Боге, иначе он никакой не миссионер. Но, в то же время, нужно трезво оценивать свои силы и знания. Нужно знать ответы на наиболее часто встречающиеся вопросы сверстников о христианстве. Нужно помнить, что лучшая самооборона – это наступление. Никогда не нужно стесняться говорить, что ты прав, а они не правы. Не нужно расшаркиваться перед каждым слушателем. Но, в то же время, доказывая свою правоту, нельзя унижать другого человека. За каждого человека умер Христос. Нужно помнить, что уважать следует человека, а не его заблуждения. Должно быть отторжение лжи, а к человеку любовь.

Подростку часто бывает сложно пойти против коллектива, стать «белой вороной», но необходимо иметь смелость. Раньше, в дни моей юности выделяться, быть непохожим на других считалось престижно, думаю, нужно возрождать такую традицию. «Белая ворона» – благородная птица. Настоящий христианин должен понимать это. А если не хватает сил, просить у Бога. Юный миссионер, конечно, должен быть готов к тому, что его слова могут вызвать скандал и возмущение. Не стоит этого бояться. Миссия наша состоит и в том, чтобы неприятные вещи говорить. Вы обратили внимание, что когда читаешь Библию, бывает тяжело на душе: эта Книга начинает тебя судить. Но это не значит, что правду нужно скрывать. Сам Господь сказал – горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо.

Ещё одна ошибка, которая может подстерегать миссионера, – это попытка заострить миссию на какие-то группы людей. Появляется миссия для детей, миссия для молодёжи… Многие умные, глубокие молодые люди эту миссию не принимают. Почему? Да потому, что когда мы обращаемся к молодёжи на её языке, как бы снисходя, мы их фиксируем на уже достигнутом уровне. А мы их должны поднимать выше, поднимать к мудрости, а не оставлять на том уровне, который они уже, возможно, переросли. Даже с детьми лучше говорить как с взрослыми, чем как с детьми. Макаревич, помните, очень по-христиански спел: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир». Это должно стать лозунгом не только миссионеров, но и всех православных христиан.

Ну и, конечно, нельзя забывать молиться и ходить в храм, потому что иногда неправильно понятное миссионерство увлекает человека настолько, что он не молится и в храм не ходит.

– А почему в храм нужно обязательно ходить каждое воскресенье?

– Потому что Господь дал такую заповедь: шесть дней себе, седьмой день – Господу Богу. Он вправе потребовать, чтобы мы отдали Ему часть своего времени как жертву. Второе – мы должны помнить о Небесном Господине, о Небесной Родине.

Если угодно, все мы, христиане – террористы. Мы члены повстанческой армии, которая поднимает восстание против князя мира сего (диавола). Церкви – это места связи. Там мы получаем указания от нашего руководства: шифровки (Евангелие), получаем подкрепление (Святое Причастие), получаем поддержку через взаимное общение. Мы учимся разным хитростям, как правильно проводить террористические акты против князя мира сего, то есть делать добрые дела. Естественно, если агент Царствия Небесного манкирует посещением штаба и не выходит на связь с Центром, он рискует потеряться, обессилеть и погибнуть. По правилам Церкви, человек, который без уважительной причины три воскресенья подряд не был на Божественной Литургии, отлучается от причастия.

Часто те, кто не посещает храм, начинают очень быстро уставать. Если кто-то думает, что отоспится в воскресенье за всю неделю вместо посещения литургии, он очень скоро поймет, что воскресный сон оказывается ему совсем не в радость. Можно съесть барана, но остаться голодным, можно проспать 25 часов, но чувствовать себя невыспавшимся. Если Бог не даст тебе сил, ты нигде и ни в чем их не почерпнешь.

Если ты в кого-то влюблен, то постоянно хочешь видеть предмет своей любви, общаться. Тебя ведь не надо заставлять идти на свидание? Христианство построено на любви между Богом и человеком.

Ещё очень важно не искать себе оправданий, если пропускаешь церковную службу. Извинений мы найдем тысячу, но нам от этого будет только хуже. Нужно беспощадно бороться с грехом, с ленью. Христиане – это существа иного вида. Есть хомо сапиенс, а есть хомо христианус. Христиане должны общаться с представителями своего вида.

– А почему у христиан другая природа?

– Христианин – это человек плюс Божественная сила, данная ему в Крещении. А нехристианин – это просто человек, к тому же порабощенный диаволом. Дух Святой в сердце или диавол в сердце – есть разница?

– У каждого путь в храм свой. Но у вас, как у миссионера, наверняка накопилось множество поразительных историй об обращении людей.

Зачем далеко ходить – у нас в храме есть Татьяна Имрановна, моя ближайшая помощница. Она пришла из ислама в оккультизм, а оттуда, натолкнувшись на неприятные вещи, которые её испугали, – в Православие. Пришла она ко Христу – сначала просто как к спасению. А потом начала и воцерковляться. И чем глубже она воцерковлялась, тем хуже к ней относились родственники. Но вот ведь странно – чем хуже они к ней относились, тем больше у них стало проблем. Например, обругали её, выкинули иконы – у них в ту же ночь сгорела дача. Вот вам пример того, как Бог за своих заступается.

Есть и примеры чудесных исцелений. Однажды ко мне пришли родители ребенка, пятидесятники. Одно время они водили ребёнка по всяким «экстрасенсам». В результате у него поднялась температура до 39 градусов и держалась в течение трех месяцев. Ничем они её не могли сбить. Мы его крестили, причём очень торжественно, на Крещальной литургии. Он стоял, конечно, очень слабенький, но живо всем интересовался. После мы его причастили, и он поехал домой. Лёг спать, просыпается – 36,6. И с тех пор уже несколько лет не болеет.

Нередко бывает так, что всё объяснил человеку, разложил, он умом с тобой соглашается, а сердцем не приемлет. А помолился за него – он тут же изменился. У меня всегда после молебнов об обращении заблудших несколько человек крестятся.

Так что если хочешь увидеть много чудес – иди в миссионеры или в мученики. Говорят, если хочешь кого-то помазать миром, – сначала нальешь себе на руку и заблагоухаешь, а потом уже и другого помажешь. Так и тут – если хочешь другим рассказать о силе Бога, сначала сам её в себе почувствуешь.