Самая лучшая внутренняя политическая система. Международная политическая система

Отвечающий на вопрос «Вы выступаете за президентскую или за парламентскую республику?», открывается признанием преимуществ парламентской системы, однако затем делает выбор в пользу президентской модели. Сразу замечу, что выбором между президенциализмом и парламентаризмом спектр возможных вариантов институционального устройства не ограничивается, и если уж говорить о полном наборе, то следовало бы упомянуть полупрезидентскую систему. Такие системы существуют во многих странах мира (например, во Франции). Они имеют как значительные недостатки, так и некоторые достоинства. Надо сказать, что сама идея о значительном ограничении президентских полномочий, ясно сформулированная в «Плане перемен», подталкивает именно в сторону принятия полупрезидентской модели. Однако начать разговор можно и с простого различия между двумя основными формами.

Аргумент о том, что большинству избирателей не будет понятен переход к парламентской системе, и они его не поддержат, представляется убедительным в российском культурном контексте. Однако замечу, что в этом контексте важна формальная сторона дела, и с этой точки зрения упразднение президентской должности как таковой не является необходимым условием для перехода к парламентской системе. Во многих странах с такой системой (например, в Германии и Италии) президенты есть, но они выполняют преимущественно символические, церемониальные функции, и никакой реальной властью не обладают. С точки зрения устойчивой демократизации разделение церемониальных полномочий, которые при таком положении вещей остаются за президентом, и реальной власти, которая полностью переходит к премьеру, является целесообразным.

В нормально функционирующей парламентской системе премьер-министр должен быть по-настоящему правящей фигурой, но именно поэтому важно ограничить его символический капитал, прилагающийся к роли формального лидера государства. Обязанности произносить торжественные речи, вручать ордена и верительные грамоты, встречаться с формальными главами других государств и т.п. должны быть возложены на президента. Правда, во многих странах с парламентской системой президент избирается не напрямую, а самим парламентом или созданной специально для этой цели коллегией. Для России это не было бы приемлемым вариантом, поскольку наши избиратели уже имеют право избирать президента, и умаление этого права, действительно, не приветствовалось бы гражданами. Однако сам факт избрания напрямую не предопределяет объема президентских полномочий, который может оставаться скромным.

В качестве недостатка парламентской системы часто выделяют то, что парламент – это многосоставный орган, у которого нет единой политической воли, и это будто бы мешает эффективному и/ или оперативному принятию решений. Однако основным преимуществом парламентской системы является как раз то, что она создает наиболее ясную форму политической ответственности исполнительной власти перед избирателями, собственной волей создающими парламентское большинство, в то время как президентская система – в чистом виде и особенно в смешанных формах (вроде современной российской), – ясной политической ответственности не создает. Ответственность распределяется между двумя институтами, каждый из которых наделен прямой легитимностью и значительными полномочиями.

Понятно, что отношения между этими институтами потенциально конфликтны, и если конфликт действительно возникает, то это ведет если не к гражданским беспорядкам и антиконституционным действиям одной из сторон (обычно президента), то к параличу государственного управления. Как известно, президенты США могут успешно реализовывать собственные программы, особенно в областях экономической и социальной политики, только при наличии пропрезидентского большинства в Конгрессе. В противном случае реформы зачастую буксуют. При парламентской системе таких сдерживающих факторов нет, и это положительно сказывается на качестве управления в условиях реформ. Это может звучать как парадокс, но парламентская система лучше президентской согласуется с принципом единства политической воли.

Ответственность премьер-министра перед парламентом как ассамблеей народных представителей реализуется не только в способе его избрания, но и в способе его смещения, поскольку в подавляющем большинстве таких систем премьер может быть в любое время отправлен в отставку парламентским большинством путем вынесения вотума недоверия. В президентских системах смещение носителя эффективной власти по политическим причинам формально невозможно, поскольку процедура импичмента обязательно включает момент уголовного преследования. Как показывает мировая практика, это чревато серьезными кризисами.

«План перемен» содержит ограничения по срокам полномочий, установленные на уровне двух четырехлетних сроков для президента, что представляется вполне оправданным, и одного четырехлетнего срока для парламента. Разумеется, новоизбранный парламент формирует правительство заново, но при этом вполне возможно, что новое правительство не будет отличаться от предыдущего по составу. Именно этим объясняется то, что в условиях парламентской системы одно и то же лицо может занимать главный в этой системе пост в течение весьма длительного срока. Иногда это чревато нарушением демократических норм государственного управления (как это произошло, например, в Сингапуре), однако в обычных условиях ответственность правительства перед парламентом создает достаточные гарантии против такого рода искажений.

В условиях парламентской системы парламент формирует (и может смещать) правительство в полном составе, включая премьера и всех остальных министров. Важно иметь в виду, что в большинстве случаев парламент фактически избирает только премьера, а он формирует правительство, которое затем утверждается парламентом в целом, хотя во многих странах последнее не требуется. Это не случайно: премьер должен обладать достаточной оперативной свободой для формирования собственной команды. Правила смещения министров различны. В некоторых странах правительство можно отправить в отставку только в полном составе, а в других возможно и отстранение парламентом отдельных министров, включая силовиков. Это важный момент, но он, конечно, слишком сложен для того, чтобы специально оговаривать его в документе программного характера.

В то же время, возможно, следовало бы специально оговорить в «Плане перемен» некоторые конкретные направления, по которым правка парламента должны быть расширены по сравнению с действующей Конституцией. Контрольные полномочия парламента должны быть значительно увеличены; он должен иметь эксклюзивное право назначать референдумы и объявлять чрезвычайное положение в стране в целом и в отдельных местностях.

Парламентская система не требует упразднения президентской должности как таковой, но делает эту должность сугубо церемониальной. Однако если есть политическая воля удержать за президентом какие-то существенные полномочия, то есть сохранить полупрезидентскую модель (которая формально существует в России и по Конституции 1993 года), то ключевым условием эффективности такой модели и гарантией против ее авторитарного перерождения служит исключительно строгое определение объема президентских полномочий. Надо сказать, что ни одна из существующих ныне полупрезидентских систем, включая Францию, в этом отношении не идеальна, и тут многое придется изобрести заново. С моей точки зрения, сферами эксклюзивных полномочий президента в России могли бы стать внешняя, оборонная и региональная политика.

Эта тема заслуживает отдельного и весьма обстоятельного обсуждения. Поэтому, вероятно, правильно, что «План перемен» ограничивается общим указанием на «сокращение властных полномочий президента с одновременным их перераспределением в пользу парламента и правительства». Однако важно понимать, что базовая логика полупрезидентских систем – полная ответственность правительства перед парламентом – точно такая же, как у парламентских систем, а наличие президента с выделенными полномочиями вносит в эту систему лишь небольшую дополнительную модификацию. Без понимания этого обстоятельства создание полупрезидентской системы может нарушить механизм политической ответственности и привести к серьезным проблемам даже в краткосрочном плане, как свидетельствует опыт хаотичного политического развития в России в 1991-1993 годах.

В Высшей торговой школе Варшавы, на кафедре международных сравнительных исследований, где преподает профессор Бальцерович, я ждала с ним встречи, а пока рассматривала на верху книжного стеллажа многочисленные кубки, статуэтки и другие награды. Особенно хорош был фактурный бык, поднимающий на рога не то вепря, не то просто свинью…

Начала воображать, как обыграю быка и девиз-название «Надо бороться» биографической повести Лешека Бальцеровича (книгу, в переводе с польского, издал в 2015 году в Харькове местный меценат Юрий Сапронов). Не слишком ли фривольно сравнение? Тем более что вошедший в аудиторию пан Лешек затруднился с предположением, кого именно забодал бык:

— Я об этом не думал*.

И пригласил на обед. По монументальной лестнице мы спустились на первый этаж, в столовую самообслуживания. Профессор вскользь заметил, что всякий раз удивляется, когда видит своих студентов, толпящихся у лифта. Я поняла, что лифт не светит и на обратном пути — чемпион страны по бегу на 800 метров среди юниоров темпа жизни не менял. Кроме кафедры занимался тремя структурами: Фондом экономического образования, Варшавским фондом спорта для детей и молодежи и Центром общественно-экономического анализа.

Столовая выглядела типично для здешних вузов: фоном — легкая музыка, голоса, позвякивание посуды. Никто не обращал внимания, что тарелку с томатным супом несет и ставит передо мной человек, который кратчайшим путем привел Польшу из социализма в капитализм:

— Ешьте. Тем временем начну рассказывать.

Медведь и бык. Символическая статуэтка в кабинете Бальцеровича. Фото автора

«Цель: не навредить»

— Я напомню, что сам предложил (руководству Украины. — ​ О. М. ) в начале 2016 года создать группу компетентных стратегических советников. Мой коллега из Словакии Иван Миклош стал сопредседателем. В группу вошли люди из Украины, Польши, Словакии, Литвы. Главная цель — ​не навредить. Потому что у Украины слишком много разных советников… Чем, в принципе, наша группа отличалась от остальных? Тем, что мы имели доступ ко всем главным политикам в правящей коалиции.

—  Свободный доступ и к президенту, и к премьеру?

— Да, если речь идет обо мне. К Яценюку, к Парубию, если хотел поговорить с ними.

—  А с Порошенко могли видеться?

— Ну не каждый день, конечно. Был принцип: стараться влиять на решения, пока они не приняты. С самого начала я решил, что посвящу Украине год. Приблизительно 50 раз за год приезжал. Надо было все время вставать в три часа ночи, потому что самолет из Варшавы в Киев улетал в пять часов тридцать минут.

—  Ужас!

— (Смеется. ) Я шучу, это не страшно. Мы интенсивно поработали и предложили властям план.

—  План Бальцеровича для Украины?

— Это был план всей группы. И он был передан президенту и премьер-министру.

—  Когда, пан профессор?

— В августе 2016 года. Потом документ появился в интернете на английском и украинском языках, его нетрудно найти. Дальше все зависело уже не от советников, а от политиков. Сложилось по-разному… Вы можете прочитать мои мысли в отчете.

Сперва я отправил его властям Украины. И в Европейский банк реконструкции и развития, потому что они помогали с технической и финансовой точки зрения. Потом спросил, можно ли сделать текст публичным, они ответили: «Да». Если хотите, повторю основные пункты.

—  Ваша ассистентка накануне интервью переслала мне отчет, и я просила бы о возможности задать несколько уточняющих вопросов.

— Ну хорошо. Тем более я не слежу очень подробно за тем, что происходит в Украине в последнее время.

— Правильно ли я поняла основной вывод — ​ структурные реформы в Украине требуют высокомотивированного лидера с такой же командой и достаточных средств?

— Средств? Нет, это недоразумение. Больше средств появляется благодаря тому, что экономика лучше действует.

—  Имею в виду средства для оплаты труда специалистов-реформаторов.

— Главная мысль — ​для положительного эффекта надо внедрять план комплексно и быстро. Это и в интересах общества, и с точки зрения правящих людей хорошо. Они же отвечают за стратегию. Но план внедрен в жизнь только отчасти. Я показал, где удалось, где не удалось.

—  Из-за проблемы с кадрами не удалось? Киев практиковал приглашения иностранных менеджеров на ключевые должности в правительстве. Целая команда из Грузии, Абромявичус, поляк Войцех Бальчун и так далее. Потом в иностранцах разочаровались, почти никого не осталось на местах…

— И это тоже не самое главное. С интеллектуальной точки зрения не слишком трудно разработать комплексную программу, потому что с 90-х годов накоплен большой опыт. Конечно, если не хватает украинцев-управленцев, тогда можно приглашать иностранцев. Но я знаю, что у вас компетентных много. Самое важное — ​не разработка программы, хотя такое дело требует опыта, а политическая команда. Лидерская! Тогда все будет внедрено в жизнь. А если не внедряется по некоторым пунктам, то не оттого, что программа интеллектуально слабая. Значит, что-нибудь не то с политикой.

Например, я в отчете написал, что не понимаю, почему все украинские политики, включая президента, говорят: «Надо ускорить приватизацию!» — ​и ничего не делают. Фонд госимущества, где работало несколько тысяч человек, ничего не приватизировал. И я это целый год воспринимал как детектив. Какие глубинные факторы мешают? В то же время Украина очень нуждалась, чтобы такие резервы использовались. Тогда был бы экономический рост.

—  Нашли объяснение — ​ почему так происходило?

— Я не собираюсь устраивать спекуляции. Я поставил вопросы. Пусть политики ответят, почему они соглашаются с необходимостью приватизации, которой не было последние одиннадцать лет, и ничего не меняют все равно! Есть такой господин Билоус, он отвечает за приватизацию. (Глава Фонда госимущества Украины Игорь Билоус. — О. М. ) Почему он тормозит? Или, например, рынок земли. Все были согласны в том смысле, что не сказали «нет». Что же потом случилось?

Крайне неприятный сюрприз: правящие политики приняли решение, чтобы в последний год (перед выборами. — ​ О. М . ) объявить мораторий (на покупку и продажу земли. — ​ О. М. ). Хотя известно: МВФ против моратория.

—  Вы общались на эту тему с Порошенко?

— Я говорил публично! Я не был тайным советником президента. Моя роль, как я ее определял, — ​помочь Украине. Есть демократически избранные политики, которым я старался представлять свое мнение, и в то же время был активным в украинских медиа. Я давал интервью по-русски, потому что, к счастью, в Украине есть плюрализм, в отличие от России. И общественное мнение играет важную роль.

В стране очень смешанная картина. Громадные достижения в макроэкономической сфере. Но украинцы не осознают, какая катастрофа разразилась бы, если бы не произошло стабилизации бюджета.

«Очень вежливые люди»

— Мы сейчас вспоминаем о 2014 годе?

— Из-за наследия Януковича и экономической агрессии России неизбежным было очень глубокое падение национального дохода.

—  Из-за экономической агрессии, не из-за военной?

— Да, именно так. Из-за блокады экспорта. Что угрожало? Комплексная катастрофа — ​экспортный дефицит и гиперинфляция. Украина избежала этого благодаря прежде всего действиям министра финансов. А вторую важную и позитивную роль сыграл Центральный банк.

—  В Украине давно стало общим местом называть Валерию Гонтареву, главу Национального банка, виновницей большинства экономических бед страны. (Гонтарева подала в отставку весной 2017-го, против нее возбуждено уголовное дело, обязанности главы Нацбанка до сих пор исполняет ее заместитель. — ​ О. М. ) И тут ваша похвала…

— Плохо относятся? Популисты! В чем ее обвиняют?

—  Легче сказать, в чем не обвиняют. Коррупция, махинации с активами банков, бизнес-контакты с «банком Путина».

— К счастью, в Украине есть свобода. Но есть и свобода обвинений без доказательств. Все профессиональные экономисты, включая меня, имеют положительное мнение насчет Центрального банка Украины. И я удивлен, что вы этому удивлены.

Когда я был в Киеве, то старался уговорить антипопулистов быть более активными. В рамках плюрализма надо бороться за правду. Но закончим по сути вопроса о положительной роли Центрального банка, включая не только госпожу Гонтареву, к которой я имею большое уважение, но также ее команду. Я надеюсь, что команда удержится дальше. Надеюсь, что экономический омбудсмен тоже с успехом продолжит работу.

Что еще из достижений? Создание независимых институтов, таких как НАБУ (Национальное антикоррупционное бюро Украины. — ​ О. М. ). И активность гражданского общества, хотя в рамках этого общества слишком много популизма. Почти все украинские публицисты, я наблюдал, концентрировали критику на правящей коалиции. Хотя большинство оппозиционеров — ​намного хуже. Получалось, публицисты действовали на руку оппозиции.

—  Вряд ли все они ставили такую цель…

— В чем состоит глупость? Ее делают, не осознавая последствий. То, что предлагала госпожа Тимошенко, — ​чистый популизм. Гораздо опасней, чем политика правящей коалиции. В этой смешанной картине недооцениваются, повторю, достижения, особенно в том, что удалось избежать макроэкономической катастрофы. А в структурных реформах недооценивают реформу газового сектора. Импорт газа из России сократился, то есть громадный шаг сделан к настоящей независимости! Основным партнером Украины стала Европа.

—  Недавно Саакашвили объявил на митинге, что имеет свой план радикальных реформ, рассчитанный на 70 дней. (Интервью с профессором Бальцеровичем записано до выдворения Саакашвили из Украины в Польшу. — ​ О. М. ) И если план внедрить немедленно, то уже к концу года реально повысить, например, пенсии в 6-7 раз. Только надо немедленно отправить в отставку Порошенко…

— (Не дослушав .) Вы приехали из Киева в Варшаву не для того, чтобы я комментировал абсурд! Это потеря времени. Не спрашивайте меня насчет абсурда.

—  ОК, не буду. Обращусь к той части вашего отчета о работе в Украине, где идет речь о минусах. После вынужденной национализации «Приватбанка» в руках государства оказалось более 50 процентов банковской сферы…

— Это не вина государства. Прежде всего: Коломойский и его команда должны отвечать в криминальном смысле. Они привели к громадным потерям. По мнению не только Центрального банка, но и всех профессиональных институций, включая международные. Национализация — ​нездоровая, но неизбежная ситуация — ​помогла избежать катастрофы. Хотя, когда большинство банков в руках государства, есть риск политического вмешательства в их деятельность. И я пишу в отчете, что стратегия для Украины должна включать в себя приватизацию Приватбанка.

—  Как объяснить людям без финансового образования, почему нельзя обойтись без приватизации банков? Когда говорят «есть политический риск», люди думают, что он касается только представителей власти, а не обывателей.

— Люди в Украине доверяют политикам?

—  Скорее нет.

— А политикам в банках?

—  Еще сильнее не доверяют.

— Ну так вы сами все сказали! Банки — ​большое искушение для политиков. Начнут брать кредиты на избирательные кампании или подобные нужды…

—  Президент и украинское правительство отреагировали на ваши оценки?

— Я не дискутировал по этому поводу. Просто передал текст. И потом моя миссия закончилась. Но украинские власти никогда ничего не отрицали, когда речь шла о генеральных предложениях — ​ускорить приватизацию, например. Очень вежливые люди! (Смеемся. ) Позитивно я написал и о системе госзакупок «ProZorro» (игра слов, по-украински «прозоро» значит «прозрачно». — ​ О. М. ). Крупное достижение. Оно показывает, сколько талантов есть в Украине.

«Я приглашал математиков и физиков»

— Но как искать управленческие таланты?

— Зависит от лидеров. Лидер, который руководствуется интересами страны, чтобы она развивалась экономически, старается использовать лучших. Могу вспомнить: когда я отвечал за реформы в Польше, я искал таких людей, используя принцип: никогда не приглашать экономистов, которые сделали карьеру при социализме. Я приглашал математиков и физиков. Плюс экономистов польского происхождения, которые получили образование на Западе. Но польских экономистов-социалистов?! Никогда!

Помню, в декабре 89-го года я получил приглашение выступить на конгрессе экономистов. Сказал, что намерен делать очень быструю, комплексную, радикальную программу. И услышал: «Нет-нет-нет! Невозможно!» То же было в Украине, когда я приехал в 91-м и меня познакомили с известной женщиной-экономистом, коммунисткой…

—  Натальей Витренко?

— Да. Я рассказывал о переменах в Польше. А она убеждала меня, что в Польше люди умирают прямо на улицах. Так что надо очень осторожно относиться к специалистам, которые получили экономическое образование при социализме.

Знаю, что в Украине в 89-м было еще больше сложностей, чем в Польше. Но мне кажется, что проблемы экономики несколько лет тогда оставались на заднем плане. Поляки выбрали другой путь… В 89-м Украина имела такой же уровень жизни, как Польша. Сегодня уровень жизни украинцев составляет 30 процентов польского.

Я не старался войти в правительство, почти уехал в Великобританию, когда первый премьер-министр Мазовецкий попросил, чтобы я занялся реформами. Вначале я ответил: «Нет! Моя жена против». (Смеемся. ) Но и Мазовецкий не отступал. И я согласился. Потому что, во‑первых, понимал, что исторический шанс случается раз в триста лет. Во-вторых, я дал согласие только на радикальные программы. В-третьих, у меня давно собралась команда молодых ровесников, хоть даже в начале 89-го года я не мечтал, что Польша станет свободной.

Сначала мы занялись реформацией экономики социализма, потом пошли глубже. Если бы такую отдельную группу не создали заранее, реформы могли бы опоздать. Это случайный фактор. Конечно, накоплен громадный опыт. И теперь ясно, какой из подходов лучше. Тот, который быстро, комплексно ведет в направлении капитализма и правового государства. Хуже — ​опоздание или частичные реформы, смешанная система, в которой легко появляются олигархи. В России олигархи возникли уже при Горбачеве, да и в Украине в то же время.

—  Что надо сделать Украине, чтобы совсем не опоздать?

— Радикальную демонополизацию. Потому что она также обозначает устранение ненужных влияний олигархов, то есть деолигархизацию. И, конечно, радикальную дерегуляцию провести до конца. В отчете я указал: в Украине есть очень компетентный председатель Антимонопольного комитета, но не хватает средств. Приватизация деньги приносит, а чтобы бороться с монополиями и олигархами, наоборот, деньги требуются. Один из моих советов — ​заинвестировать в демонополизацию в Украине.

—  Имеете в виду зарубежный капитал?

— Нет-нет, просто дать больше профессионалов в Антимонопольный комитет… Я интенсивно работал в Киеве год, а дальше занимаюсь Польшей. В Украине есть гражданское общество, которое должно не в общем, а конкретно требовать от власти демонополизацию, есть Антикоррупционный суд. Хорошо, если бы появилась антипопулистская коалиция в рамках гражданского общества.

—  Помню ваше интервью украинскому телеканалу «Эспрессо». Вы говорили, что видите свою миссию еще и в том, чтобы объяснять западным политикам, что происходит в Киеве, и привлекать западных инвесторов. Миссия удалась?

— Это было трудно. Самая хорошая внешняя политика для Украины — ​реформы. На Западе много скептиков. Они иногда несправедливы, но правы в том, что гражданскому обществу надо оказывать давление на власть.

—  Но гражданское общество в Украине и так настроено скептически по поводу отсутствия перемен в стране.

— Ответственность компетентных публицистов — ​показывать, что происходит на самом деле, а не выступать только в рамках настроений громады: с критикой. Потому что это в интересах России, а интересы путинской России — ​показать современную картину в Украине как катастрофу. И это просто диверсия и пропаганда.

*Знание животного мира и финансовой символики проявил мой редактор — статуэтка на шкафу профессора Бальцеровича символизирует извечную биржевую борьбу «быков» и «медведей».

Для внешней политики США последнее десятилетие XX в. стало периодом поисков и приспособления к радикальным изменениям системы международных отношений, произошедшим в результате окончания холодной войны и развития новых глобальных процессов.

С одной стороны, прекращение глобальной конфронтации в условиях «самороспуска» враждебного блока означало исчезновение реальной военной угрозы США и превращение их в единственную военную сверхдержаву. Соединенные Штаты стали не только практически неуязвимыми перед масштабным военным нападением, но и обрели гораздо большую свободу стратегического маневра. Кроме того, в результате распада СССР и всего социалистического лагеря открывались широкие возможности для сотрудничества США с государствами, входившими в советский блок, и новыми государствами на пространстве бывшего СССР, для распространения там американского влияния.

С другой стороны, с окончанием холодной войны значительно девальвировалась роль военной силы и торгово-экономическая сфера превратилась в основное поле соперничества между развитыми государствами, где США сталкиваются с растущей конкуренцией со стороны своих союзников по холодной войне. Ее окончание также поставило под вопрос всю глобальную военно-политическую инфраструктуру, созданную Соединенными Штатами для ведения этого противоборства. Исчез и былой стратегический компас» в виде доктрины «сдерживания»,служившей основой послевоенной внешнеполитической стратегии США. Возникла ситуация неопределенности в отношении угроз безопасности США и методов противодействия им. Ослабел и внутренний «тыл» глобальной внешней политики, поскольку в отсутствие серьезной внешней угрозы, сплачивающей нацию, и ясных новых целей стало гораздо труднее мобилизовывать общественную поддержку активного внешнеполитического интервенционизма.

Наконец, крах прежнего биполярного миропорядка обернулся усилением дестабилизирующих тенденций в мире, что выразилось в увеличении числа этнорелигиозных конфликтов, распространении ядерного и других видов оружия массового уничтожения, росте международного терроризма и преступности. Другой новой реальностью для внешней политики США стала растущая глобализация мировой экономики, поставившая страну перед необходимостью повышения конкурентоспособности на мировом рынке, определения своей роли в этой изменяющейся экономике, а также нахождения нового оптимального баланса между внутренней и внешней политикой. Во все более зависимом мире, как отмечает первый заместитель госсекретаря США С. Тэлбот, постоянно растет заинтересованность американцев в демократизации правления в других странах. радикальное изменение в расстановке сил в пользу демократического Запада делает его более нетерпимым в отношении нарушителей укрепляющегося демократического миропорядка, будь то авторитарные антизападные режимы или террористические группировки. «Гегемонисты» считают важнейшей задачей сохранение существующей системы военно-политических союзов с решающей ролью Америки в обеспечении их эффективности. Признавая, что главная цель этих союзов периода холодной войны - коллектив-главная самозащита - во многом утратила свою актуальность, «гегемонисты выступают за их перенацеливание на задачи «экспорта» или «проецирования» безопасности вовне. на США возлагается роль главного гаранта стабильности в мире. Это подразумевает способность США действовать в одностороннем порядке, а ООН и другим международным организациям, по существу, отводится второстепенная роль. Основные цели «большой стратегии» США - укрепление безопасности и обеспечение экономического процветания страны, а также продвижение демократии в мире. Отсутствие прямой военной угрозы существованию США по типу советской времен холодной войны рассматривается Пентагоном как временное явление, а наиболее вероятным сценарием ее возрождения там считают появление «веймарской России» или враждебного Китая как новой великой державы. Поэтому важнейшей задачей военно-политической стратегии США, как отмечал У. Перри (министр обороны США в 1994 - 1997 гг.), является «превентивная оборона», нацеленная, по сути, на участие в формировании военного потенциала этих стран путем расширения взаимодействия и оказания влияния на их военные доктрины и характер военного строительства «Соединенные Штаты не позволят какой-либо враждебной силе доминировать в любом регионе, критически важном для наших интересов». К таким регионам в добавление к традиционным для послевоенной стратегии США Западному полушарию, Западной Европе, Восточной Азии и Персидскому заливу все чаще причисляются Центральная и Восточная Европа, Балканы, а также бассейн Каспийского моря (включая Центральную Азию и Кавказ) с его огромными сырьевыми ресурсами. Несмотря на радикальные изменения международной обстановки, США сохранили глобальную систему своих военно-политических союзов и обязательств, созданную в годы холодной войны. Более того, важнейший из этих союзов - НАТО - был не только расширен, но и перенацелен с «защиты территории» на гораздо более широкую функцию - обеспечение стабильности всего «трансатлантического региона» путем, в том числе, действий за пределами территории стран - членов альянса. В итоге CIIIA распространили сферу своих военно-политических обязательств на страны ЦВЕ, а с лета 1999 г. - фактически и на все Балканы. Эта ключевая внешнеполитическая акция США соответствовала линии сторонников «расширения демократии», а также геополитическим установкам заполнения «стратегического вакуума» в центре Европы и сдерживания потенциальных «экспансионистских устремлений» России. Как подтвердили и военная операция НАТО в Косово в 1999 г., и новая стратегическая концепция альянса, США, продолжая ссылаться на возможную роль ОБСЕ, тем не менее последовательно проводят линию на обеспечение центральной роли НАТО в решении европейских дел. В 90-х годах США взяли курс на поддержание подавляющего военно-силового превосходства над остальными странами Все это вместе взятое позволило Соединенным Штатам к концу 90-х годов увеличить до рекордного в истории уровня военно-технологический отрыв от своих потенциальных конкурентов, особенно в глобальном проецировании военной мощи и новейших методах ведения наземных боевых действий. Дрейф США в сторону односторонних (или в рамках НАТО) действий сопровождался ростом удельного веса силовых принудительных мер в арсенале внешнеполитических инструментов. США пытались в одностороннем порядке добиваться следующих целей: заставлять другие страны принять американские нормы и практику в области прав человека; не дать другим странам обрести военный потенциал, ущемляющий американское превосходств в обычных вооружениях; применять американское законодательство на экстерриториальной основе против других стран; ранжировать страны по степени их приверженности американским стандартам в отношении прав человека, наркотиков, терроризма распространения ядерного оружия и ракетных технологий, а также религиозных свобод; принять санкции против стран, не соблюдающих эти стандарты... вмешиваться в локальные конфликты, не затрагивающие напрямую интересы США; вынуждать другие страны принимать социальные и экономические меры в интересах американской экономики; продвигать экспорт американских вооружений, одновременно препятствуя аналогичным усилиям других стран; устранить Генерального секретаря ООН и продиктовать кандидатуру его преемника; расширить НАТО за счет включения в нее Польши, Венгрии и Чехии; предпринять военные действия против Ирака и поддерживать жесткие экономические санкции против его режима; объявить ряд стран «преступными государствами» и исключить их из международных организаций за отказ подчиниться американским желаниям». Важнейшим внешнеполитическим приоритетом США в 90-е годы стало продвижение американских торгово-экономических интересов в условиях глобализации мировой экономики. Впервые «стратегия расширения мирового свободного сообщества рыночных демократий» была выдвинута Белым домом в 1993 г. в качестве замены стратегии «сдерживания». Она включала в себя Укрепление сообщества зрелых рыночных демократий, взращивание и консолидацию молодых демократий и противодействие антидемократическим режимам с одновременной поддержкой их либерализации. «продвижение демократии» распространяется в основном на страны Латинской Америки и молодые государства на постсоветском пространстве. США взяли на себя роль главного архитектора и опекуна глобальной экономики. они считают себя гарантом мирных демократических перемен. в условиях глобализации возросла зависимость США от остального мира. Как самая экономически мощная страна, Америка больше других заинтересована в стабильности и управляемости мирового порядка, которые для нее неразрывно связаны с «американским руководством». При всей распространенности неоимперских настроений в политической элите США реальная возможность создания американо-центристского мира остается весьма проблематичной. Разнородность и полицентричность современного мира ставят жесткие пределы его американизации. Даже не все партнеры и союзники США готовы безоговорочно соглашаться с американским пониманием моральных ценностей и методов, используемых для достижения «благих» целей. Гегемонистские устремления США нередко вызывают сопротивление со стороны других мировых центров силы. Не случайно США сталкиваются с оппозицией в Совете Безопасности ООН, и даже внутри НАТО все чаще проявляется недовольство американским диктатом.

Другой новой реальностью для внешней политики США стала растущая глобализация мировой экономики, поставившая страну перед необходимостью повышения конкурентоспособности на мировом рынке, определения своей роли в этой изменяющейся экономике, а также нахождения нового оптимального баланса между внутренней и внешней политикой. стратегия национальной безопасности США был разработан администрацией Джорджа Буша-младшего от 2002г. Она отражала курс на одностороннее силовое закрепление гегемонии США, включая такие положения, как объявление глобальной войны с террором, возможность нанесения превентивных ударов по противнику, готовность США свергать неугодные режимы и автономность действий США в интересах собственной безопасности. В этом плане Стратегия-2010 также достаточно традиционна: в качестве угроз национальной безопасности США указан в первую очередь международный терроризм, распространение ядерного оружия, экономическая нестабильность, негативные климатические изменения, нарушение демократических устоев. Впервые также признается потенциальная опасность киберпреступности и проблема граждан США, вступивших в террористические организации внутри страны.

В новой стратегии есть и ряд ключевых положений, отражающих коренные сдвиги на мировой арене. В первую очередь это фактическое признание многополярности современной мировой системы. Отмечается, что превосходство Америки в XXIв. уже не так очевидно и Вашингтону необходимо отказаться от силовых методов решения проблем в пользу дипломатического партнерства со своими союзниками. Как отметила госсекретарь США Х.Клинтон, США готовы согласиться с тем, что мир является многополярным, а США не единственная супердержава.

Подобная констатация уже имела место в опубликованном в 2009г. докладе “Глобальные тенденции-2025: меняющийся мир” Национального разведывательного совета США, где говорится о том, что “к 2025г. США станут лишь одним из важных игроков на мировой арене, хотя и самым могущественным”, и отмечается возможность формирования трех торгово-экономических групп, которые могут стать квазиблоками в Северной Америке, Европе и Восточной Азии, а также рост значения региональных центров силы, таких как Турция и Иран. По сути данные положения означают воплощение концепции так называемого постамериканского мира, то есть мира, в котором США уже не сверхдержава, а лишь самая влиятельная и сильная держава, активно маневрирующая между другими полюсами силы. ИЗ ЭТОГО ПОДХОДА ВЫТЕКАЕТ ТЕЗИС, зафиксированный в Стратегии-2010, о готовности использовать принцип многостороннего подхода, об отказе от действий в одиночку, что по сути означает отход от превентивности и унилатерализма Буша-младшего. Также подчеркивается, что США должны укреплять действующие альянсы, но в то же время искать новых союзников. В числе приоритетных партнеров указываются Китай, Индия, Россия, а также Бразилия, ЮАР, Индонезия. По сути данная констатация отражает коренное изменение соотношения сил в мире не в пользу США. В этих условиях тезис о сотрудничестве с новыми партнерами отражает стремление администрации США вовлечь новые центры силы в систему двусторонних отношений на основе признания их сфер интересов с тем, чтобы в дальнейшем США могли занять в этом сотрудничестве позицию старшего партнера. Характерно при этом, что в Стратегии-2010 довольно невнятно говорится о НАТО, что отражает рост противоречий как внутри альянса, так и с западноевропейским центром силы в целом. В Стратегии-2010 произошел отказ от термина “исламский радикализм” – в качестве основной террористической угрозы указана “Аль-Каида”, а не более широкое понятие, содержащее указание на религиозную принадлежность. Этот сдвиг отражает стремление улучшить отношения с исламским миром и особенно с арабскими государствами Ближнего Востока, что было впервые обозначено в Каирской инициативе Обамы в 2009г. В ЦЕЛОМ СТРАТЕГИЮ-2010, КАК И ВНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ США НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ, ОТЛИЧАЕТ НЕКОТОРАЯ ДВОЙСТВЕННОСТЬ. В документе сохранена установка на глобальное лидерство США, но с учетом неблагоприятных условий имеет место определенный сдвиг в средствах и методах его достижения. В них четко просматриваются две линии, и в зависимости от обстоятельств предпочтение отдается тому или иному подходу. Первый подход очень близок к методам внешней политики США в 1970-е гг. и особенно к курсу администрации Никсона, проводимого по итогам поражения в войне во Вьетнаме. Среди характерных черт можно отметить отход от односторонних силовых действий, развитие отношений с СССР (разрядка), вьетнамизация войны в Юго-Восточной Азии, опора на региональных союзников. В современных условиях проявлениями этой гибкой линии стали “перезагрузка” отношений с Россией, стремление улучшить отношения с арабским миром, а также возврат к подходам 1960-70-х гг. о “контролировании” конфликтов в интересах США, что проявилось в попытках урегулирования ближневосточного конфликта и налаживании армяно-турецких отношений.

Вторая линия связана в большей степени с силовыми аспектами и проводится в современных условиях значительно более робкими средствами. Здесь превалирует ряд методов и подходов из арсенала администрации Буша-младшего. К этим проявлениям можно отнести попытки вновь расширить географические рамки и задачи НАТО, предложения о закреплении военного присутствия альянса в Прибалтике, стремление сохранить пусть и в усеченном виде программу ПРО, расширение масштабов агрессии в Афганистане. В то же время заметно, что силовые методы становятся тоньше, большее предпочтение отдается хирургическим действиям сил специальных операций: так, в мае стало известно, что президент Обама санкционировал план размещения сил спецназначения в 75 странах, главным образом в странах Восточной Африки, Йемене, а также в ближневосточных государствах и странах Центральной Азии.

11.2. Главные цели оон

Комментарии

Современный мир, который представляет собой совокупность государств или наций, характерен постоянным усилением взаимосвязей между этими государствами, которые нивелируют политические (и другие) различия стран, создают все более единое политическое пространство. Появляются общие политические задачи, такие как военная, экологическая, геологическая безопасность, социальный и экономический прогресс и т. д. Появились и средства решения этих задач и структура, которая их координирует – Организация Объединенных Наций (ООН). Таким образом, имея в наличии все системообразующие признаки: наличие отдельных элементов, связей между ними и целостных системных свойств, можно говорить о международной политической системе (МПС).

Первым признаком системы является наличие компонентов , то есть взаимосвязанных частей единого целого. Компонентами, составляющими мировую политическую систему, выступают государства, союзы государств, международные правительственные и неправительственные организации (см. схему 11.1).

Вторым существенным признаком системы являются связи между ее компонентами. Для мировой политической системы наиболее важными являются политические связи (внешняя политика государства), неполитические социальные контакты на групповом в индивидуальном уровне, экономические связи, культурные, правовые, спортивные.

Третьим признаком системы является внешняя окружающая среда.

Внешней средой для мировой политической системы (и для всей социокультурной человеческой системы) является природа Земли, воздействуя на которую люди совершенствуют свою культуру, в том числе и политическую систему.

Наконец, четвертым признаком системы являются присущие только ей (а не отдельным компонентам) системные свойства, то есть стремление к сохранению всего человечества. Отсюда вытекает стремление к единству и интеграции государств, стремление к политической стабильности мировой системы (в отличие от стремления государств-компонентов к соперничеству), стремление к равновесию с внешней средой (физическим миром) и вытекающая отсюда ответственность за сохранение окружающей среды (отдельные государства больше озабочены сохранением природы на своей территории).

Эти стремления выражает универсальная международная организация ООН, выступающая пятым компонентом МПС (см. схему 11.1). В уставе ООН сформулированы такие ее главные цели, как поддержание международного мира и безопасности, развитие дружеских отношений между нациями, сотрудничество в решении экономических, социальных, культурных и гуманитарных проблем (см. схему 11.2).

11.3. Структура оон

Комментарии

Международная система не копирует политическую систему общества. При достижении целей ООН ее члены не вмешиваются во внутренние дела суверенных государств, кроме случаев угрозы миру и предотвращения актов агрессии.

Основным органом ООН является Генеральная Ассамблея, которая представляет собой собрание делегаций стран – членов ООН. Каждая делегация включает в себя не более 5 представителей и 5 заместителей из числа советников и экспертов.

Ежегодные сессии Генеральной Ассамблеи ООН начинаются в третий вторник сентября. На первом заседании избирается председатель и 21 заместитель председателя (6 – от Африки, 5 – от Азии, 1 – от Восточной Европы, 3 – от Латинской Америки, 2 – от Западной Европы, 5 – от постоянных членов Совета безопасности). Председателем не может быть представитель страны – постоянного члена Совета безопасности. Открывает очередную сессию Генеральной Ассамблеи глава той делегации, от которой был избран председатель на предыдущей сессии.

После утверждения повестки дня начинается общеполитическая дискуссия, которая длится две-три недели.

Предварительно вопросы, выносимые на сессию, рассматриваются в Главных комитетах. Всего в ООН создано семь Главных комитетов.

Специальный политический комитет рассматривает политические вопросы и вопросы международной безопасности; первый комитет – вопросы разоружения и связанные с ними вопросы международной безопасности; второй комитет занимается экономическими и финансовыми вопросами; третий – социальными и гуманитарными проблемами, четвертый – деколонизацией, пятый курирует административно-правовые вопросы и шестой – чисто правовые.

Кроме того, существуют комитеты и комиссии, постоянные конференции по более узким вопросам (например, по атомной радиации, использованию космического пространства и т. д.), специальные миссии по мирному урегулированию споров.

На 1995 г. с учетом изменений, происшедших в мире за последнее время (распад СССР, Югославии, Чехословакии, образование новых государств), в мире насчитывалось 185 стран – членов ООН и 5 стран-наблюдателей (Ватикан, КНДР, Республика Корея, Монако, Швейцария). Эти государства и составляют компоненты международной системы. Они имеют право решающего голоса на Генеральной Ассамблее (кроме стран-наблюдателей, имеющих совещательный голос); они могут быть избраны в число десяти непостоянных членов Совета безопасности, они также имеют право ставить вопросы повестки дня.

Совет безопасности осуществляет оперативные функции по поддержанию мира и стабильности. Это своеобразная исполнительная власть, мировое правительство с урезанными прерогативами. Оно не имеет экономических и ограничено в политических функциях. Кроме десяти непостоянных членов, избираемых на два года, в Совет безопасности входят на постоянной основе представители великих держав: США, России, Великобритании, Франции и Китая, официально имеющих ядерный статус. Решение Совета безопасности считается принятым при наличии минимум девяти голосов из пятнадцати, причем великие державы имеют право вето.

Международный Суд избирается Генеральной Ассамблеей и Советом безопасности ООН в составе 15 членов на девятилетний срок. Международный Суд избирает председателя, вице-председателя и секретаря на каждый трехлетний срок. Международный Суд правомочен выносить обязательные для сторон решения, а также консультативные заключения по любым вопросам международного права. Сторонами по делам, разбираемым Международным Судом, могут быть только государства. Это еще раз подчеркивает роль государств как основных компонентов международной системы.

Кроме основных органов ООН существуют так называемые специализированные учреждения – самостоятельные автономные межправительственные организации по экономическим, социальным и гуманитарным вопросам. Наиболее известные из них:

Международная организация труда (МОТ);

Организация Объединенных наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО);

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ);

Международный союз электросвязи (МСЭ);

Межправительственная морская консультативная организация (ИМКО);

Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС);

Продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО);

Международный банк реконструкции и развития (МБРР);

Международный валютный фонд (МВФ).

Под эгидой ООН существуют международные региональные организации, имеющие статус наблюдателя. К ним относятся:

A. Экономические организации:

1. Европейское экономическое сообщество (ЕЭС).

2. Латиноамериканская экономическая система (ЛАЭС).

3. Африканский банк развития (АБР).

Б. Социально-культурные организации:

1. Исламская конференция.

2. Содружество наций.

3. Афро-азиатский консультативно-правовой комитет.

B. Политические организации:

1. Лига арабских государств (ЛАГ).

2. Организация американских государств (ОАГ).

3. Совет Европы (СЕ).

4. Организация африканского единства (ОАЕ).

Международные военные организации не получают статуса наблюдателя ООН. Считается, что их деятельность не соответствует уставу ООН.

Все организации ООН, международные организации государств, действующие под эгидой ООН, и составляют институты международной системы. Кроме институтов в эту систему следует включить:

Международные правовые нормы;

Политическое сознание и политическую культуру;

Политические отношения.

Международные правовые нормы – это нормы международного права, которые представляют собой комплекс понятий, сформулированных в обычном праве, в Гаагских конвенциях 1899 и 1907 гг., в Женевском протоколе 1925 г. и Женевской конвенции 1949 г., в конвенциях ООН и ее Уставе, в Уставе Нюрнбергского трибунала и т. д. Важнейшими категориями международного права являются определение агрессии, аннексии, войны, военнопленного, нейтралитета, гражданства и др.

Политическое сознание и политическая культура международной системы состоят из тех же компонентов, что и политическое сознание и культура социетального уровня.

Международные отношения представляют собой сложный комплекс взаимоотношений между государствами в рамках ООН, в международных региональных организациях и на двусторонней основе. Сюда входят экономические, политические, военные, культурные связи, осуществляемые как на государственной, так и на общественной и даже личной основе. С развитием цивилизации интенсивность международных отношений нарастает. Особенно быстро в последнее время развиваются негосударственные связи. Все это ведет к интеграции мирового сообщества, развитию международной системы, более успешному решению глобальных проблем.

Таким образом, международная система – это взаимосвязанный комплекс институтов ООН, международных организаций, правовых норм, политического сознания и политической культуры, сложной сети международных отношений, включающих политику всех стран Земли (см. схему 11.3).

1. Геополитические эпохи в развитии международной политсистемы (МПС)

2. Классификация государств современной МПС

3. Международные организации – субъекты МПС

Литература:

· Алаев Э. Страны, народы и государства // Федерализм. 1997.№ 2.

· Весь мир. Энциклопедический справочник. - М., 1999.

· Политическая карта мира. - М., 2001.

· Экономическая, социальная и политическая география мира. Регионы и страны. Учебник / под ред. С.Б. Лаврова. - М., 2002.

Международная политическая система - это совокупность независимых политических субъектов которые взаимодействуют в рамках определенных правил. Иногда это понятие употребляется в значении Мировое сообщество , и даже Международное общество .

Центральными фигурами Международной политсистемы являются ГОСУДАРСТВА, поэтому Эмануил Кант сравнивал ее с "Обществом государств", которое функционирует на основе международного права.

И это вполне естественно, поскольку суверенное национальное государство - главный носитель власти не только в рамках отдельно взятой страны, но и на международной арене. Именно государство имеет реальные властные полномочия выступать в качестве субъекта международного сообщества, заключать договора или соглашения, объявлять войну или заключать мир.

Система эта достаточно сложная и динамичная, если учитывать даже по количеству ее составляющих. В 1500 году только в Европе было 500 государств. В 1800 году в мире было 137 независимых государств, в 1900 году - 57 государств. Ныне насчитывается более 200 государств .

Основные принципы современной мировой политики были заложены Вестфальской системой межгосударственных отношений в 1648 году после окончания Тридцатилетней войны. Эта геополитическая эпоха характерна тем, что происходило формирование национальных государств с жесткой централизованной по преимуществу монархической формой правления и европейская межгосударственная система превратилась в мировую. Главными центрами силы были Испания, Португалия, Голландия.

Такой миропорядок существовал почти 150 лет до Великой Французской революции и знаменитых наполеоновских войн, разрушивших Вестфальскую систему. Следующую геополитическую эпоху, закрепленную Венским конгрессом глав государств, победивших Наполеона называют Венской эпохой.

Мировыми центрами силы стали Российская и Австро-Венгерская империи и постепенно набиравшие за счет ограбления колоний силы Англия, Франция, Германия и Турция. Вплоть до середины ХIX века на Евроазиатском континенте доминировала Россия. Европейские страны убоявшись русского гегемонизма в случае победы над Турцией и полным контролем над Черным, Балтийским и Каспийским морями, дружно выступили против нее в Крымской войне (1853-1856 гг).

После поражения России Венская система претерпела изменения, но продолжала функционировать. Россия, потеряв гегемонию, вынуждена была балансировать на геополитическом поле между Францией, Англией и Германией. В результате сложных дипломатических кампаний в Европе сложилось два мощных блока: Антанта (Россия, Англия, Франция) и Тройственный союз в лице Германии, Австро-Венгрии и Италии. Цель блоков, в особенности второго - передел сфер влияния.

Результатом противостояния стала Первая мировая война, в которой Тройственный союз потерпел поражение. В результате кардинальным образом изменился геополитический расклад сил. Рухнули Германская, Австро-Венгерская, Российская и Турецкая империи. На развалинах этих империй возникли несколько небольших государств, попавших под влияние победителей. Мирный договор по итогам 1 Мировой войны был заключен в Версале, поэтому новая геополитическая эпоха получила название Версальская.

Геополитическими лидерами ее были Великобритания и США. Однако эта система была взорвана в результате 2 Мировой войны, заключительным актом которой явилась Потсдамская мирная конференция, на которой была зафиксирована новый баланс сил. Мир после Потсдама стал биполярным, во главе двух мощных блоков Варшавского договора и НАТО, лидерами которых стали Советский Союз и США.

Противоборство двух систем и определяло содержание Потсдамской геополитической эпохи .

Новая расстановка сил возникла после развала СССР, Договор о прекращении функционирования его был подписан в Беловежской пуще в декабре 1991 года, поэтому складывающийся мировой порядок некоторые геополитики называют Беловежской геополитической эпохой. Запад, во главе с США, включающий страны, так называемого, золотого миллиарда стремится закрепить свою победу, не дать подняться России, откусывая от нее по кусочку геополитического пространства.