Что было 18 мая 1944 года. Депортация крымских татар: Цифры и факты

18 мая 1944-го - пожалуй, никому из крымчан не нужно объяснять, что означает эта дата. И даже в изложенных сухим языком фактах - боль и слёзы, искалеченные человеческие судьбы, отнятые жизни…

1. В 1921 году в составе РСФСР была образована Крымская АССР. Фактически это была автономия крымских татар, в которой они располагали очень широкими правами. В Крыму издавались крымскотатарские газеты и журналы, работали образовательные учреждения, существовали крымскотатарские музеи, библиотеки и театры. Крымскотатарский язык как и сейчас вместе с русским был официальным языком автономии. Им пользовались более 140 сельских советов.

2. Согласно данным переписи населения 1939 года, крымских татар в Крыму насчитывалось 218 179 человек, то есть 19,4% - без малого пятая часть - жителей полуострова.

3. Обоснование депортации крымских татар в мае 1944-го было подготовлено в отдельной докладной записке Лаврентия Берии, которая опиралась на следующие тезисы: «имело место дезертирство 20 000 крымских татар из Красной армии, «комитеты крымских татар» организовали принудительную депортацию из Крыма около 50 000 советских граждан на работы в Германию, высказывались опасения в области национальной безопасности СССР из-за нахождения враждебного, по мнению Берии, населения в «пограничном районе».

4. Депортация крымских татар началась рано утром 18 мая и закончилась в 16:00 20 мая 1944 года. Для её проведения были задействованы войска НКВД - более 32 тысяч человек. Депортируемым отводилось от нескольких минут до получаса на сборы, после чего их на грузовиках отвозили к железнодорожным станциям. За двое суток почти всё крымскотатарское население отправили в Узбекистан и другие места ссылки в 70 эшелонах. Принудительное выселение крымских татар стало одной из наиболее быстро проведённых депортаций в истории человечества.

Крымские татары, торгующие овощами на симферопольском базаре. Нач. ХХ в. 22-91.ru

5. Крымским татарам разрешалось взять с собой «личные вещи, одежду, бытовой инвентарь, посуду и продовольствие» в размере 500 кг на семью. Если продуктов у семьи было больше, разрешалось сдать лишнее по описи. Принимали это по «обменным квитанциям», где всё оценивалось в денежном эквиваленте. По месту прибытия людям должны были выдать на данную сумму денег муки, крупы и овощей. Однако на деле это соблюдалось далеко не везде - многие уезжали, не успев почти ничего взять с собой.

6. В телеграмме НКВД на имя Сталина было указано, что в мае 1944-го выселению подверглось 183 155 человек. По неофициальным данным, Крым тогда покинули 238 500 человек, при этом около 8 тысяч человек в дороге погибли, в основном дети и старики. Самые распространённые причины смерти - обезвоживание и тиф.

7. Большую часть крымских татар переселили в Узбекистан - 151 136 человек, кроме того, переселенцев вывезли в Марийскую АССР (8597 человек), в Казахскую ССР (4286), остальные были распределены в Молотовской (нынешней Пермской), Кемеровской, Горьковской, Свердловской, Ивановской и Ярославской областях РСФСР.

8. Во время голода в СССР 1946-1947 годов только в Узбекистане и только за 6 месяцев 1944 года умерло 16 тысяч крымских татар. Всего же за первые три года после переселения от голода, истощения и болезней умерли, по разным оценкам, от 20 до 46% всех депортированных.

9. Большинство крымских татар перевезли в так называемые спецпоселения - окружённые военизированной охраной и ограждённые колючей проволокой территории. Приезжие были дешёвой рабочей силой, их труд использовали в колхозах, совхозах, на промышленных предприятиях. В Узбекистане они обрабатывали хлопковые поля, работали в шахтах. Среди самых тяжёлых работ было строительство Фархадской ГЭС.

10. До 1956 года крымские татары имели статус спецпереселенцев. За несанкционированный выход за пределы места поселения грозило 5 дней ареста, а повторное нарушение рассматривалось как побег с места ссылки и наказывалось 20 годами каторги. В 1954 году ответственность за самовольное покидание места ссылки была снижена до года заключения.

Крымскотатарский государственный ансамбль «Хайтарма». 1935 г. greylib.align.ru

11. До 1957 года в СССР были запрещены любые публикации на крымскотатарском языке. Из Большой советской энциклопедии изъяли статью о крымских татарах. Эту национальность запретили вписывать в паспорт. Дети переселенцев не могли получать образование на родном языке.

12. После депортации из Крыма крымских татар, а также греков, болгар и немцев в июне 1945 года Крым перестал быть автономной республикой и стал областью в составе РСФСР.

13. После депортации на полуострове прошли «топографические репрессии». 14 декабря 1944 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР было переименовано 11 районов и районных центров в Крыму, имевших крымскотатарские и немецкие названия. В 1945-м переименовали ещё 300 сёл и посёлков. В 1948-м с карты Крыма были стёрты более тысячи древних названий: большинство городов, сёл, гор и рек, имевших крымскотатарские, греческие или немецкие названия, получили новые, русские имена. В 1953 году хотели переименовать и несколько сотен географических объектов: Ай-Петри - в Петровы скалы, Демерджи - в Обвальную, реку Салгир - в Крымку, водопад Джур-Джур - в Шумный и т. п. Переименование не состоялось из-за смерти Сталина.

14. В 1950-1960-х годах крымские татары боролись за своё право вернуться в Крым, в том числе с помощью демонстраций в узбекских городах. Постепенно им удалось добиться расширения своих прав, однако запрет на возвращение в Крым действовал до 1989 года.

15. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 года «О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму» признал, что «после освобождения в 1944 году Крыма от нацистской оккупации факты активного сотрудничества с немецкими захватчиками определённой части проживающих в Крыму татар были необоснованно отнесены ко всему татарскому населению Крыма». 15 ноября 1989 года Верховным Советом СССР депортация крымских татар и других народов была осуждена и признана незаконной и преступной.

16. Массовое возвращение крымских татар на родину началось с постановления Совета Министров СССР от 11 июля 1990 года. По данному постановлению крымские татары могли получить бесплатно земельные участки и строительные материалы в Крыму, при этом они могли продать полученные ранее участки с домами в Узбекистане.

17. 1 октября 1990 года в Крыму впервые после выселения крымскотатарского народа был образован единственный государственный орган крымских татар - Комитет по восстановлению прав крымскотатарского народа и организованного возвращения на родину в Крым (в дальнейшем - Комитет по делам депортированных народов).

18. В 2014 году был издан Указ Президента Российской Федерации Владимира Путина о реабилитации народов в Крыму, попавших под депортацию. Данный указ содержал присвоение крымским татарам, оказавшимся в депортации, статуса реабилитированных, что по законодательству Российской Федерации означает разнообразные выплаты и льготы лицу в таком статусе. В 2016 году выплаты крымским татарам составили 168 миллионов рублей. Вторая часть указа Президента РФ касается поддержки крымскотатарского языка, что реализуется через поддержку обучения ему в школах, финансирование крымскотатарских музеев, театров и памятных дней.

18 мая - День национального траура крымскотатарского народа. Это день памяти и скорби о погибших в депортации. 18 мая - День национального траура крымскотатарского народа. Это день памяти и скорби о погибших в депортации. День национального траура крымскотатарского народа. Это день памяти и скорби о погибших в депортации.

18 мая 1944 года. Этот день черными буквами вписан в историю крымскотатарского народа, этот день стал одним из самых трагических событий не только для крымских татар, а и для болгар, грек, немцев, крымчаков, караимов. За считанные часы произошло непоправимое - насильственное выселение народа с родной земли…

Это случилось рано утром. В Крым пришла весна, во всю цвела сирень, ее запах распространялся повсюду. Вместе с весной пришло долгожданное освобождение от фашистских оккупантов. Но беспокойной была ночь с 17 на 18 мая. День не сулил ничего радостного. Бесчеловечная акция началась в 5 часов утра. Это случилось рано утром. В Крым пришла весна, во всю цвела сирень, ее запах распространялся повсюду. Вместе с весной пришло долгожданное освобождение от фашистских оккупантов. Но беспокойной была ночь с 17 на 18 мая. День не сулил ничего радостного. Бесчеловечная акция началась в 5 часов утра. Это случилось рано утром. В Крым пришла весна, во всю цвела сирень, ее запах распространялся повсюду. Вместе с весной пришло долгожданное освобождение от фашистских оккупантов. Но беспокойной была ночь с 17 на 18 мая. День не сулил ничего радостного. Бесчеловечная акция началась в 5 часов утра.

Длинная дорога в неизвестность, жара, холод, голод, жажда и болезни. В пути люди умирали, и их приходилось выбрасывать из вагонов, в лучшем случае во время коротких остановок тела умерших обкладывать камнями. Длинная дорога в неизвестность, жара, холод, голод, жажда и болезни. В пути люди умирали, и их приходилось выбрасывать из вагонов, в лучшем случае во время коротких остановок тела умерших обкладывать камнями. Длинная дорога в неизвестность, жара, холод, голод, жажда и болезни. В пути люди умирали, и их приходилось выбрасывать из вагонов, в лучшем случае во время коротких остановок тела умерших обкладывать камнями.

Это произошло, когда 40 тыс. крымских татар воевали на фронтах против фашистов. В то же время их семьи, родные гибли в спецпоселениях от голода и холода, от различных болезней. После окончания войны, 9 Мая 1945 года туда же выслали и фронтовиков, лишив их всех привилегий. Они тоже стали бесправными спецпереселенцами. Это произошло, когда 40 тыс. крымских татар воевали на фронтах против фашистов. В то же время их семьи, родные гибли в спецпоселениях от голода и холода, от различных болезней. После окончания войны, 9 Мая 1945 года туда же выслали и фронтовиков, лишив их всех привилегий. Они тоже стали бесправными спецпереселенцами. Это произошло, когда 40 тыс. крымских татар воевали на фронтах против фашистов. В то же время их семьи, родные гибли в спецпоселениях от голода и холода, от различных болезней. После окончания войны, 9 Мая 1945 года туда же выслали и фронтовиков, лишив их всех привилегий. Они тоже стали бесправными спецпереселенцами.

Прошли годы полного бесправия, унижений, и только благодаря постоянной упорной борьбе крымскотатарского народа, помощи видных правозащитников, изменившейся политической ситуации и принятой Верховным Советом СССР от 14 ноября 1989 года «Декларации о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав» было положено начало массовому возвращению крымских татар в Крым. Прошли годы полного бесправия, унижений, и только благодаря постоянной упорной борьбе крымскотатарского народа, помощи видных правозащитников, изменившейся политической ситуации и принятой Верховным Советом СССР от 14 ноября 1989 года «Декларации о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав» было положено начало массовому возвращению крымских татар в Крым. Прошли годы полного бесправия, унижений, и только благодаря постоянной упорной борьбе крымскотатарского народа, помощи видных правозащитников, изменившейся политической ситуации и принятой Верховным Советом СССР от 14 ноября 1989 года «Декларации о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав» было положено начало массовому возвращению крымских татар в Крым.

Депортация

Самой чудовищной из современных страниц истории Крыма стало выселение с территории полуострова немцев, крымских татар, армян, болгар и греков во время Великой Отечественной войны. Весной и 1944 г. по постановлению Государственного Комитета Обороны (ГКО) за подписью И. Сталина из Крыма было насильно вывезено около 230 тысяч человек за "измену" Родине. В 4 часа 18 мая 1944 г. войсками НКВД была начата операция по выселению крымских татар, на ее проведение понадобилось 60 часов времени и 71 эшелон, до отказа набитый обезумевшими от горя и несправедливости людьми. В предательстве и пособничестве немецким оккупантам обвинили всех: и стариков, и грудных детей, а печать изменников хотели поставить и на родившихся после войны. По сведениям НКВД в мае 1944 года в Крыму проживало 14300 греков, кроме них проживал 3531 человек, имеющих греческое подданство. По указанию И. Сталина все они были включены в число спецпереселенцев, как лица, имевшие на руках просроченные национальные паспорта. 27 июня 1944 г. войска НКВД приступили ко второму спецпереселению. Армян, болгар и греков выселяли одновременно. К местам поселения их везли в одних и тех же эшелонах. Началась невольная одиссея людей, вырванных с корнями из родных мест, лишенных домашних очагов, имущества и чести. Подготовка операций по выселению до последних моментов держалась в секрете. Группы солдат НКВД во главе с офицерами на рассвете рассыпались по улицам городов и селений Крыма. Недоумевающих людей подняли с постелей и, скороговоркой зачитав постановление ГКО от 2 июня 1944 года за подписью И.Сталина, приказывали собираться в дорогу. Время на сборы определял старший группы - он мог дать и час, мог и сразу после составления описи имущества выставить семью за дверь, опечатав ее. Имущество, даже разрешенное к отправке, мог взять не каждый. Если транспортные средства, поданные для перевозки людей к эшелонам, находились далеко, то население физически могло взять на человека 10-15 кг вещей и продуктов. У кого были на руках грудные и малые дети, больные и немощные старики, - и того меньше. На руки спецпереселенцам были выданы квитанции о принятом у них имуществе. При этом им цинично заявлялось, что по прибытию на место поселения им выдадут новое имущество взамен оставленного в Крыму. Среди выселяемых греков, болгар и армян были люди, которые во второй раз в своей жизни теряли жилье и имущество. Многие из них были беженцами из Малой Азии, в разное время нашедшими себе приют в Крыму после резни, устроенной турками в русско-турецких войнах. По официальным данным из Крыма было выслано 15040 советско- подданных греков, которых направили в Башкирскую и Марийскую АССР, Кемеровскую, Молотовскую, Свердловскую, Кировскую области РСФСР, а также в Гурьевскую область Казахской ССР. Некоторая их часть и 3531 иностранноподданный грек были поселены в Ферганской области Узбекистана, все в сельской местности. Часть крымских татар, армян, болгар и греков оставалась на фронтах до самого конца войны. Однако, если после демобилизации они возвращались к своим семьям, их тут же причисляли к спецпереселенцам. Семьи, прибывшие на спецпоселение, расселялись в заброшенных, неотремонтированных помещениях и подвалах. В одну комнату селили по 3-4 семьи. Власти на местах, обязанные принять высланное население, не были готовы к этому. Спецпереселенцы оказались в тяжелейшем положении. Смена климата, отсутствие медицинской помощи привели к массовым заболеваниям. К примеру, попавшие в Узбекистан, страдали и умирали от малярии, к которой у местных жителей выработался иммунитет. Крымчанам, привыкшим к чистой питьевой воде, приходилось пить воду из оросительных арыков и каналов, другой воды в сельской местности не было. Греки, как и другие спецпереселенцы, были обязаны трудиться там, куда их направляли местные власти по согласованию с органами НКВД. Они не имели права отлучаться за пределы района расселения без разрешения коменданта. Задержание за пределами района рассматривалось как побег и вело к уголовной ответственности. Греков, пытавшихся самовольно оставить места спецпоселения (причина не рассматривалась), сажали в тюрьмы и отправляли в лагеря. После снятия ограничений в правовом положении с греков, армян, болгар и членов их семей, находящихся на спецпоселении, по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1956 г., спецпереселенцы обрели некоторую свободу. Но этот же указ лишал их возможности получения назад конфискованного имущества и права возвращения в Крым. Все эти годы греки были лишены возможности изучения греческого языка. Обучение проходило в школах на русском языке, что привело к утрате родного языка у молодежи. Начиная с 1956 года, греки постепенно возвращаются в Крым. Те, кому удалось полулегально прописаться, а это практически продолжалось до 1989 года, знают, с какими это сопровождалось трудностями и унижениями. Большинство прибывших оказывалось на родной земле оторванными друг от друга, и жили отдельными семьями по всему Крыму. Постепенно возвращение греков из мест депортации, несмотря на официальный запрет властей, приняло широкий характер. В городе Старый Крым, селе Чернополье, пгт Зуя, поселках Пионерское и Лозовое, городе Симферополе и его пригородах к 1980 году насчитывается до нескольких сотен греческих семей. В 1989 году по инициативе Крымского Фонда культуры создаются национально-культурные общества Крыма. Движение за возвращение депортированных народов в Крым, до этого стимулировавшееся движением крымскотатарского народа, приобрело целенаправленный характер. Инициаторами движения за возвращение депортированных из Крыма в июне 1944 г. выступили армянское и греческое национальные культурные общества. После принятия Верховным Советом Крыма решения "О практических мерах по организованному возвращению в Крым депортированных армян, болгар, греков и немцев" Совету Министров Крыма было поручено разработать программу восстановления законных прав этих народов. При комитете по делам депортированных народов создается Управление по делам депортированных армян, болгар, греков и немцев. С 1993 г. обе эти организации входят в состав Государственного комитета по делам национальностей. В 1995 г. региональные культурно-просветительные греческие общества образовали Федерацию греков Крыма с центром в г. Симферополе.

2 мая 1944 года. 1046-й день войны

3 мая 1944 года. 1047-й день войны

4 мая 1944 года. 1048-й день войны

5 мая 1944 года. 1049-й день войны

6 мая 1944 года. 1050-й день войны

7 мая 1944 года. 1051-й день войны

В тот же день была занята высота Сахарная Головка, прикрывавшая вход в Инкерманскую долину. Войска 2-й гвардейской армии , овладев после четырехчасового боя полустанком Мекензиевы Горы, продвигались к Северной бухте.

8 мая 1944 года. 1052-й день войны

9 мая 1944 года. 1053-й день войны

10 мая 1944 года. 1054-й день войны

11 мая 1944 года. 1055-й день войны

12 мая 1944 года. 1056-й день войны

13 мая 1944 года. 1057-й день войны

Правительства Советского Союза, Великобритании и США 13 мая выступили с совместным заявлением, адресованным сателлитам гитлеровской Германии - Венгрии Румынии, Болгарии и Финляндии. В заявлении говорилось о неизбежности поражения фашистского блока и выдвигались требования: прекратить пагубное сотрудничество с Германией, вступить в борьбу с ней и тем самым приблизить окончание войны, уменьшить бедствия своих стран, свою ответственность за преступную войну.

14 мая 1944 года. 1058-й день войны

15 мая 1944 года. 1059-й день войны

16 мая 1944 года. 1060-й день войны

17 мая 1944 года. 1061-й день войны

18 мая 1944 года. 1062-й день войны

18 мая Советское правительство направило Ноту правительству Болгарии по поводу продолжающегося сотрудничества Болгарии с Германией.

19 мая 1944 года. 1063-й день войны

20 мая 1944 года. 1064-й день войны

21 мая 1944 года. 1065-й день войны

22 мая 1944 года. 1066-й день войны

Советское правительствово заявило о признании Крайовой Рады Народовой в качестве представительства польского народа.

Совинформбюро . В течение 22 мая на фронтах существенных изменений не произошло.

1 мая 1944 года. 1045-й день войны

В тот же день была занята высота Сахарная Головка, прикрывавшая вход в Инкерманскую долину. Войска 2-й гвардейской армии , овладев после четырёхчасового боя полустанком Мекензиевы Горы, продвигались к Северной бухте.

Совинформбюро . В течение 31 мая в районе севернее ЯССЫ наши войска успешно отбили все атаки крупных сил пехоты и танков противника и нанесли ему большие потери в живой силе и технике.

Перечень карт

Список литературы

Напишите отзыв о статье "Хроника Великой Отечественной войны/Май 1944 года"

Отрывок, характеризующий Хроника Великой Отечественной войны/Май 1944 года

Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его, дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.

Главная > Гранит