Религиовед борис фаликов основной причиной современного антиклерикализма считает финансовое благосостояние церковной элиты. О причинах антицерковных настроений в российском обществе

Если раньше к РПЦ относились с благожелательным безразличием, то теперь, когда она стала реально задевать интересы многих людей и учреждений, на смену пришли гораздо более резкие высказывания и действия. В России нарастают антицерковные настроения. Недавно антиклерикальный сюжет показали по центральному телевидению, а это в нашей свободной стране означает, что наверху в курсе и не возражают. Церковь неуклюже защищается. Появляются статьи о международном заговоре, цель которого погубить православие. Вспоминают Збигнева Бжезинского, который после краха коммунизма якобы заявил, что у Америки остался один враг - русское православие. Бжезинский много чего успел наговорить, в США об этом нынче вспоминают нечасто. А у нас он по-прежнему национальный антигерой. Главный заводила по части международной русофобии.

Между тем ничего удивительного не происходит. Рост антиклерикализма в стране был вполне предсказуем, когда во главе РПЦ встал новый патриарх с обширной программой расширения социальной роли церкви. И начал энергично воплощать ее в жизнь. Реституция церковного имущества, введение основ православия в школах, возрождение института военного священства - это лишь вехи большого пути. Конца ему пока не видно. По мере того как влияние церкви в нашей жизни росло, неумолимо возрастало и противодействие этому влиянию. Иначе и быть не могло. Если раньше к РПЦ относились с благожелательным безразличием, то теперь, когда она стала реально задевать интересы многих людей и учреждений, на смену пришли гораздо более резкие высказывания и действия.

Само по себе это совершенно нормально. Аналогичные процессы происходят в Европе. В последние годы равномерное наступление секуляризации замедлилось (тому есть масса причин - от подъема исламского фундаментализма до перемен внутри самого христианства) и борьба между религиозным консерватизмом и секуляризмом обострилась. Инициативы консерваторов встречаются в штыки, позиционная война между наукой и религией, религией и культурой сменилась бурными лобовыми атаками, а то и победоносными рейдами в тылу врага. И как тут не броситься в атаку, когда на кону стоят не какие-то абстрактные соображения о наличии Творца, а вполне земные вещи вплоть до собственной жизни.

Поясняю. Ватикан и американские фундаменталисты последовательно выступают против экспериментов со стволовыми клетками, утверждая, что те посягают на святость жизни, но именно эти эксперименты находятся нынче на самом переднем краю медицинских исследований и от их успеха зависит лечение болезней, которые прежде считались неизлечимыми. И вдруг президент страны, которая находится в авангарде таких исследований, помолившись, накладывает на них вето. Есть от чего зародиться праведному негодованию, особенно если сам ты ни в какого Бога не веришь, а страдаешь как раз от одного из таких заболеваний. Или вопрос с противозачаточными средствами, против которых так яростно сражается Ватикан и которые до сих пор являются единственным эффективным средством борьбы со СПИДом. Или вопросы искусственного оплодотворения, которое также осуждается религиозными консерваторами, но касается уже не маргиналов вроде ВИЧ-инфицированных, а самых широких социальных страт. И так далее и тому подобное.

В России РПЦ покуда не занялась всерьез всеми этими вопросами, но наверняка займется в самом недалеком будущем. Результаты несложно предсказать. А пока ей не до того. Она активно заявляет о себе практически во всех областях общественной жизни. И делает это настойчиво и успешно. То есть наживает себе оппонентов и врагов. В медицинские проблемы она не слишком вмешивается, но уже активно вторгается в вопросы образования и даже в такую интимную сферу, как планирование семьи. Если вашему ребенку будут настойчиво рассказывать в школе о том, что православное учение всесильно, потому что оно верно, это не только вызовет у вас неприятные воспоминания о собственном социалистическом детстве, но набьет оскомину самому ребенку. И если на вас будут оказывать моральное давление, что рожать надо непременно и как можно чаще, это отобьет у вас желание участвовать в решении демографических проблем родной страны. Понятно, что антицерковные настроения в таких случаях – вполне нормальная реакция. И странно было бы, если бы она отсутствовала.

Воля к самостоятельному принятию жизненно важных решений, хочется надеяться, еще не утеряна в стране. И антиклерикализм как общественное движение будет неминуемо нарастать. Церковь должна быть к этому готова. А вовсе не истериковать по поводу очередного международного заговора и обвинять во всем давно ушедшего на покой Бжезинского.

Но все дело в том, что она к этому оказалась совершенно не готова. Создается впечатление, что, занимая консервативные, а то и радикальные позиции по целому ряду общественно значимых вопросов, РПЦ была уверена, что россияне будут любить ее неиссякаемой любовью. А злобные нападки раздаваться лишь с проклятого Богом Запада. Откуда взялась эта удобная иллюзия, остается только гадать. Но это еще не вся беда. Отказываясь замечать объективные причины антиклерикальных настроений, церковь делает все возможное, чтобы усугубить их причинами субъективными. Я говорю даже не о том, как она вконец испортила отношения с музейным сообществом, отказавшись воспринимать вполне разумную и профессиональную критику по вопросам хранения национального достояния. В конце концов, кто такие музейщики? Правильно, интеллигенты. А к этой публике церковь привыкла относиться со снисходительной брезгливостью. Что с них взять, известные ненавистники, а временами и гонители православия. Не хотят покаяться, ну и Бог с ними.

Между тем в вопросах реституции церковь гораздо серьезнее задела интересы самых обычных людей вроде жителей Валаама или тех, чьи нехитрое имущество должно по новым законам отойти РПЦ. Эти люди обижаются на церковь вовсе не по идеологическим причинам (им не до них), а по самым простым житейским обстоятельствам. Но ладно бы одно это. Люди видят, как жирует церковное начальство, как разъезжает на дорогих автомобилях, демонстрирует из-под рукавов ряс часы, на которые не хватит всего заработанного за жизнь, строит себе загородные хоромы и прочее и прочее. При этом настойчиво подчеркивая свою близость к тем, кто как грабил народ, так и продолжает его грабить во главе с нескончаемой чередой нахрапистых вождей.

Если церковь полагает, что такой ее образ должен вызывать к ней неизменную любовь населения, она проявляет какую-то детскую наивность. Конечно, Спаситель призвал нас быть как дети, но, подозреваю, он имел в виду другое. Никто не спорит. Церковь привержена своим ценностям и должна их отстаивать перед лицом тех, кто их не разделяет. Но она не должна при этом надеяться, что сохранит всеобщую любовь. И усугублять это объективное противостояние, как будто нарочно пестуя образ ленивого и корыстного попа, который сохранила для нас не только сказка Пушкина, но и живая народная память.

22.08.2012
Николай Каверин

Итак, после приговора Хамовнического суда по «делу пусек» настало время честно ответить на вопрос: могло ли такое богохульство в главном храме Русской Православной Церкви произойти всего лишь каких-нибудь пять лет назад при Патриархе Алексии II? Ведь и пять, и десять лет назад были те же самые либерально-атеистические СМИ, ныне информационно поддерживающие «Бунт Влагалищ» как неотъемлемую составную часть белоленточного болотного протеста; были те же самые люди либерально-атеистической и нетрадиционной ориентации (только тогда они ещё себя не называли представителями «креативного класса»), не скрывавшие своих глубоких антипатий к Церкви и Православию, ныне подписавшие обращение от имени «деятелей культуры» в защиту арестованных кощунниц. Они и раньше не любили нашу Церковь, однако только сейчас вся информационная машина либеральных СМИ объявила настоящую войну Православию (см. например, Игорь Эйдман . «Раздавите гадину!». Эхо Москвы, 2 августа 2012 г.). Но авторитет Церкви Русской ещё несколько лет назад был настолько непререкаем, что проведение чего-то похабного и протестного на амвоне Храма Христа Спасителя было просто немыслимым.

Так что же стало меняться за последние три года в отношении Церкви и общества? Что стало меняться в представлении простого обывателя в отношении Русской Православной Церкви? Простой человек видит, как Церковь в лице ее некоторых представителей не чурается роскоши, живет по законам мiра сего, все более срастается и дружит с этим мiром, несмотря на ясное предупреждение апостола: «Не знаете ли, что дружба с мiром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом мiру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4:4). Он видит сращивание церковных структур с бизнесом и чиновниками, тем более, что часто приобретаемые Церковью средства идут на финансовую поддержку не паствы и наиболее нуждающихся прихожан, а совершенно определённых элитарных церковных структур. Он видит, как представители Церкви участвуют в светских мероприятиях, различных теле-шоу, ездят на шикарных иномарках с сопутствующими приключениями на больших дорогах и т.п. Поэтому в глазах людей создается искаженный образ Русской Церкви как некоей вполне светской бизнес-элитной политической структуры, в силу чего с такой светской структурой вполне допустимы отношения, царящие в светском обществе, лишенном понятия сакрального. Раз сама Церковь так неудержимо рвется в пучины мiра, чтобы там играть какую-то роль по правилам этого мiра, то и получает рикошетом симметричный ответ, иногда со стороны самых неожиданных и экстравагантных представителей мiра сего в разноцветных балаклавах, видящих в Церкви только лишь равного себе политического соперника или бизнес-партнера. Беда в том, что сакральность Церкви рушится порой самими ее представителями.

В связи с этим возникает закономерный вопрос: а не виноваты ли в проявляющемся росте антиклерикальных настроений в нашем обществе, в частности - осквернении православных храмов - и сами инициаторы новой церковной политики тотальной «миссионеризации всей страны»? Может стоит наконец найти причины своих ошибок и мужественно признать их?

Для многих уже становится совершенно очевидным, что практикуемые в последнее время способы массовой миссии, когда Церковь все более сливается с мiром, в результате чего размываются традиционные формы православной духовности, абсолютно не оправдали себя и вызывают лишь отторжение наших сограждан от Церкви. В результате такой концепции миссии мы получаем совершенно антимиссионерский результат : от Церкви сегодня отворачиваются многие верующие, идет мощный отток когда-то симпатизировавших ей наших сограждан, которые обманулись в своих ожиданиях. Авторитет священноначалия стремительно падает, многие разочаровываются в самой Церкви, и как результат - социологи, эксперты, да и сами священнослужители отмечают в последнее время повсеместный рост антиклерикальных настроений...

Об этом пишет православный публицист Владимир Семенко : «Последние годы нашего нового патриаршества прошли под знаком либерально-модернистских церковных реформ. Нам много рассказали об “открытости”, о “новой миссии” (в частности, через субкультуры), о “православии с человеческим лицом”, о том, что, отказавшись от “фанатизма” и убрав прочь “ревнителей” мы (то есть Церковь) станем привлекательны для мiра, и “народ к нам потянется”…

Все эти излюбленные действия церковных либералов (понижение аскетических требований, ослабление евхаристической дисциплины, терпимость к свободе нравов и стяжательству среди духовенства и т.д. и т.п.) никого и никогда еще до добра не доводили, и “новая миссия” может привести и непременно приведет не к воцерковлению мiра, но к обмiрщению самой Церкви, как это уже и случилось у католиков…

И вот - в акции “Pussy Riot” Господь подставил им зеркало: вы хотели быть ближе к мiру, вы хотели “нового христианства”, “терпимости и открытости”, многообразия культурных форм? Вы не хотели “фанатизма” ревнителей, но хотели миссии через субкультуры? Вы противопоставляли традиционному церковному народу, всем этим замшелым консерваторам, которых в Церкви пока еще большинство, передовую и “продвинутую”, динамичную “церковь будущего”? Вы ожесточенно травили каждого, кто смел вам наперекор что-то там бубнить о Традиции и святых канонах? Ну что ж, получите! (Как там у Пелевина? “Ты зачем это сделал? - Хотел ощутить полноту жизни… - Ну, ощути…”) Вы хотели поиграть с субкультурами и даже принимали специальные документы, кардинально перестраивая обучение будущих пастырей? Что ж, теперь субкультуры сами пришли к вам!

Если бы “пусек” не было, их следовало бы выдумать, дабы вразумить зарвавшихся церковных реформаторов! Акция (виноват, “перфоманс”) “Pussy Riot” - это материализовавшийся вирус церковного модернизма , отравляющий церковный организм изнутри, и глубоко не случайно то, что идеологи реформ во главе с бродячим протодиаконом Кураевым столь активно бросились на защиту мусорных девок» (http://amin.su/content/analitika/9/102/).

И еромонах Арефа (Гарбузов) пишет : «Ветер “миссионерского диалога”, “разговора с мiром на его языке” дует уже давно. Сегодня уже мало кого удивишь проповедью священника на рок-концерте. Уже было и “миссионерское байк-шоу”, уже была и выставка “актуального искусства” в притворе храма, и открытие “арт-клуба” в стенах Московской духовной академии. Существовала, к счастью недолго, и “миссионерская” рок-группа “Экзорцист”, в которой на посту солиста последовательно сменили друг друга православный иеромонах-“экзорцист” и небезызвестный… Никита Джигурда.

“Диалог” - все чаще слышим мы это слово. Но диалог предполагает равноправие. Обмен мнениями. Так что если всерьез говорить о диалоге с субкультурами, не будем удивляться симметричным жестам с их стороны.

Священники идут на рок-концерты? Панки и “актуальщики” нанесли ответный визит и “отожгли” на амвоне! Неформалы нас неправильно поняли? А может, это мы плохо проработали концепцию “диалога”? Поторопились записать всю рок-культуру в “поиск истины” и “жизнь не по лжи”? Поторопились подружиться с “актуальным искусством” - как культурным феноменом? Недооценили “недокументированные возможности” байк-шоу?

Проповедь о Христе необходима, отрицать это невозможно. Пожалуй, она нужна сегодня как никогда. И она не имеет ограничений по какому-либо формальному признаку. У Христа нет пасынков. Но мы не должны недооценивать масштабы пропасти между Святой Христовой Церковью и “мiром, лежащим во зле”. Механическая попытка “навести мосты” между Церковью и мiром обречена на фиаско. Она является системной ошибкой, потому что миссия - это не диалог в собственном смысле. И равноправия не предполагает, если говорить по самому большому счету. Тем более, когда речь идет о субкультурах, выросших при отравленных грехом источниках. Миссия по своей природе - это монолог, благая весть о Христе Спасителе, Распятом и Воскресшем, о “Свете, в котором нет никакой тьмы”.

Задача миссии - просветить людей “Светом Тихим”, а не подделаться под их вкусы. На практике же нередко происходит обратное. И тогда миссия, которая задумывалась “для внешних”, оборачивается серьезным искушением для “внутренних”. Особенно для церковной молодежи, которая с удовольствием следует риторике наших миссионеров о том, что “чистому все чисто”. Да, апостол Павел “для всех был всем, чтобы спасти некоторых”. Но он никогда не потакал грехам своей паствы и не льнул к языческим сборищам.

Если же мы произносим слово “диалог” лишь из педагогических соображений, чтобы не оттолкнуть тех, кто не готов к “твердой пище”, то не будем удивляться, если наша “маленькая хитрость” будет раскрыта. И в ответ на нее мы получим то, что получили в Храме Христа Спасителя.

Мир стремительно секуляризуется, при этом деградируя нравственно. Он постепенно теряет способность воспринимать Церковь как сакральное сообщество, водимое Богом, и все более рассматривает ее как организацию, осуществляющую “эффективный менеджмент” . В том числе и в вопросах миссии, в которой видит лишь банальную вербовку новых адептов. И если по отношению к Святой Христовой Церкви неформалы еще были бы готовы проявлять пиетет, то по отношению к “организации” они его испытывать явно не собираются. Хотя в гости заходят.

Сегодня еще существует остаточная инерция благожелательного отношения к Церкви, но она истощается с каждым годом, так что не будем удивляться, если скоро наступит новая “безбожная пятилетка”. И в этой связи стоит подумать о пересмотре некоторых миссионерских подходов, которые при всей своей новизне уже перестают быть эффективными» (http://www.pravmir.ru/simmetrichnyj-vizit/).

В заключение скажем, что привлекать неверующих в Церковь обязательно надо, но не такими методами, которые используют нынешние апологеты «новейшего миссионерства» - проповедники обмiрщения Церкви и подстраивания православия любыми способами под стихии мiра сего, ибо методы эти способны навсегда оттолкнуть от Церкви наших сограждан.

Беда наших «миссионеров» именно в том, что они в своей гордыне забывают или же не хотят понять, что если и возможно что-то сделать по привлечению людей к Церкви, то только своим примером христианской жизни . И главное, что в конечном счёте обращает людей к Истине только Сам Бог и любые усилия человеческие чаще всегда остаются втуне: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии» (Пс. 126, 1).

Напомним слова о. Серафима (Роуза): «Православие именно поэтому-то и живо, что светит другим и не имеет нужды в учреждении “миссионерского отдела”».

Благодатный Огонь

Понравилась

- /

Не понравилась

В последнее время много споров возникает вокруг вопроса роста антиклерикальных настроений. На самом ли деле наблюдается их рост? Если да, то какие слои общества подвержены им наиболее всего? Сегодня над этим вопросом размышляют эксперты: архимандрит Закхей (Вуд), протоиерей Александр Авдюгин, Александр Архангельский, Елена Жосул, Андрей Золотов, Наталья Лосева, Сергей Хоружий.

Архимандрит Закхей (Вуд), представитель Американской Православной Церкви при Патриархе Московском и всея Руси, настоятель храма святой великомученицы Екатерины на Всполье

Лично я за десять лет жизни в Москве не заметил здесь в обществе антиклерикальных настроений. Благодаря миссионерской работе Русской Православной Церкви, которая проводится под мудрым руководством Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, я вижу, как духовенство и Церковь становятся лучше знакомы современному обществу и благодаря этому не вызывают у людей дискомфорта. Когда у человека есть возможность поговорить со священниками лицом к лицу, он убеждается, что священники тоже люди. Это люди, которые посвятили всю свою жизнь Христу и Церкви, но тем не менее такие же люди, как и все остальные, из которых состоит наше общество.

Антиклерикализм возникает из-за непонимания роли Церкви в обществе. Если духовенство охотно общается с верующими и людям хорошо в присутствии священника, я не думаю, что антиклерикальные настроения будут проблемой. Священник - это действительно отец для того сообщества, которое вверено его духовному попечению. Его также называют не только отцом, но и иконой Христа для всех, кто встречается с ним, где бы он ни был. Если священник живет в соответствии с этим высоким призванием, становится невозможным порицать его за излишнюю «клерикальность». Опять-таки, благодаря великим трудам Патриарха Кирилла, который и сам охотно ищет выходы к обществу, в том числе с помощью современных средств, таких как интернет, телевидение, радио, те люди, кто не является регулярными прихожанами церкви, имеют возможность сталкиваться с духовенством Русской Православной Церкви, включая ее Предстоятеля, на тех площадках, где комфортно им самим. Это, безусловно, великолепный способ представлять позитивное свидетельство о том, как живет и служит духовенство.

Протоиерей Александр Авдюгин, настоятель храма Богоотец Иоакима и Анны, г. Ровеньки, Луганская епархия Украинской Православной Церкви

На заключительном заседании третьего Фестиваля православных СМИ в Киеве в ноябре прошлого года председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда сказал, что для нашей Церкви заканчивается то время, когда аргумент «гонимой и страждущей» был во главе угла и определял ее земное развитие. Необходимы новые подходы, новые проекты, где главное - не позиция пострадавшей Церкви, принимающей сочувствие и помощь, а активная деятельность по духовному преображению общества.

К сожалению, до дня нынешнего ходящий по инстанциям настоятель или благочинный воспринимается светскими и хозяйственными инстанциями как само собой разумеющиеся факт, и мне не раз приходилось слышать вполне серьезные рассуждения о том, что в расходную смету государственных предприятий надобно вводить статью: «Финансирование церкви». Вот только нельзя этого делать. Отделены мы от государства.

Отношение священнослужителей к внешнему миру как к потенциальному источнику финансовой помощи и требовательный архиерейский наказ «Ищите благодетеля!» уже привели к тому, что, завидев в офисе очередную рясу с крестом, руководитель предприятия или фирмы сокрушенно вздыхает с четкой внутренней формулировкой: «Попа мне еще не хватает». Ведь в 99% наших визитов цель одна: «Дай».

Это одна из причин роста антиклерикализма.

Вторая, наверное, важнее первой.

Еще летом 2008 года в «Церковном Вестнике» была опубликована моя статья «Зачем нужен священник? ». Там говорилось: «К сожалению, нынче критерии “успехов” пастыря очень часто имеют именно хозяйственный вектор. “Возрождение духовности”, как это ни прискорбно, определяется лишь по количеству построенных и реставрированных храмов, степенью их благолепия. Умение священника находить спонсоров, решать проблемы финансирования строящихся церковных объектов стали определяющим фактором его служебного роста. Именно такие священники получают церковные благодарности и награды, становятся “лидерами” в епархиальной структурах, возглавляют благочиния и различные комитеты».

Многие тогда со мной были не согласны и, судя по последним обсуждениям этой темы в блогах и на форумах, не согласны и сегодня. Но ведь дело в том, что приходящий в храм наш потенциальный прихожанин желает видеть пастыря, а не прораба. Ему нужен духовный попечитель о его спасении, а мы после двух часов литургии идем выбивать цемент или договариваться об экскаваторе.

В результате, стандартная ситуация и вполне ожидаемая реакция:

И они такие же!

Новая потенциальная антиклерикальная душа готова, а тут еще и лукавый подсуетится и обязательно направит взгляд того, кто к нам шел, на дорогую машину священника или еще на что-либо такое, что трудно объяснить, если смотреть на сидящих на паперти нищих…

Александр Архангельский, телеведущий, публицист, литератор

Не знаю, кто я - узкий слой либеральной интеллигенции, или часть народа: мне это безразлично. Господь творил не сословия, а людей, и каждый из нас - Его боль и Его радость. И если узкий (но на самом деле не такой уж узкий) слой начинает строить стену между собой и Церковью - нужно задуматься, отчего это происходит. Иначе мы повторим общецерковную ошибку 19 века. Когда тревожиться было как бы не о чем, а потом все раз - и обвалилось.

Что вижу лично я? Есть чудесные священники и сильные иерархи, молодые талантливые люди привлечены к процессу общецерковного управления, - но помимо этого нарастает равнодушие «масс», прикрытое демонстративным уважением к обряду, и усиливается раздражение образованного слоя. Частью это вызвано вечными интеллигентскими комплексами и мещанским самодовольством, но частью - серьезнейшими сбоями церковной навигации. Не нужно было попадаться на удочку государства и вместо него выдавливать музеи из церковных или околоцерковных зданий. Не нужно было безлюбовно разговаривать с жестоковыйным оппонентом. Не нужно было слишком часто подставлять плечо власти. И главное: почему так мало любви? В нашем ледяном мире лучше приласкать того, кто не заслуживает ласки, чем грозно поставить на место того, кто это заслужил.

Елена Жосул, заведующая кафедры журналистики и связей с общественностью Российского православного университета Иоанна Богослова

Общество в целом у нас достаточно здорово и антиклерикальными бациллами не заражено. Нет оснований не верить стабильным данным социологических опросов, оповещающим о пусть даже формальной «православности» 70-80% россиян. Сама по себе готовность большинства расписываться в графе «православный» говорит если не о симпатии, то по крайней мере о позитивном отношении людей к Церкви. Думаю, нельзя говорить даже о каких-то симптомах разочарования общественности - именно общественного большинства - в тех процессах, которые происходят в Церкви. Здесь ситуация отлична от, скажем, положения вещей с политическими рейтингами, которые за несколько месяцев до выборов могут начать снижаться в силу того, что народ остался чем-то и кем-то разочарован.

Церковь не дает поводов разочаровываться в Себе. Разочарование в Церкви наступает лишь у того, кто с самого начала сознательно пошел в собственную же ловушку, попытался Церковью очароваться, наделил Ее мифическими, призрачными качествами - и в итоге обиделся на Церковь за то, что этих качеств Она лишена.

Антицерковные бурления и клокотания по разным поводам традиционно возникают среди отдельных групп сограждан, ангажированных по тем или иным признакам. Кто-то просто оппозиционерствует, борется с действующим режимом и заодно, по принципу «до кучи» - с Церковью. Кто-то (пожалуй, именно таковы большинство активных антиклерикалов) просто прячет за своими атаками на «церковников» личные, глубоко запущенные нравственные комплексы, отчаяние от мысли, что с собственной жизнью что-то не получается, досаду и зависть. Этих сограждан не становится больше - они просто временами становятся громче. Наша жизнь располагает к созданию информационного шума - избранные «здравомыслящие» персонажи его и создают. Но это - разовые природные явления, а не глобальные изменения общественного климата.

главный редактор интернет-журнала «Russia Profile»

Я могу судить о динамике антиклерикальных настроений только по каким-то косвенным признакам. Может быть, они на самом деле и не нарастают, а всегда были, просто в силу того, что сегодня самые разные мнения очень открыто высказываются в блогосфере, а журналисты стали считать своим долгом все это читать, они стали заметнее. Представление о нарастании таких настроений исходит главным образом из мониторинга блогов - я не встречался с тем, чтобы кто-то делал «замеры» ситуации по этой теме. Но, безусловно, думающая часть православной общественности сегодня постепенно осознает, что от триумфализма, которым была отмечена большая часть прошедшего двадцатилетия, надо отходить.

По мере становления Церкви в постсоветские годы, а особенно в последние годы патриаршества Алексия Второго и за два года нового патриаршества, связанного усилением общественной позиции Церкви, она гораздо более открыто и целенаправленно высказывает свое мнение по разным вопросам. По мере того, как этого стало много, возникло и сопротивление этому. Ведь молчащему никто и возражать не станет.

При этом у многих людей возникло представление, что православие - это некая идеология, которая им навязывается, что это новая официальная идеология Российского государства. Одна из причин роста антиклерикальных настроений, как мне кажется, - что люди ассоциируют православие с властью. Отдельный разговор - о том, насколько эта ассоциация оправдана: на мой взгляд, здесь больше видимости, чем реальности. Но эта видимость удобна и выгодна людям в светской власти и почему-то кажется необходимой и церковному священноначалию. Поэтому среднестатистическому россиянину в первую очередь лезет в глаза именно это. Я думаю, что одним из источников роста антиклерикальных настроений является то, что получило название «политизация Церкви». Я не согласен с этим термином, потому что настоящей политизации Церкви пока что не происходит. Церковь все равно остается вне партийных рамок.

Принято считать, что антиклерикализм свойственен «ужасной либеральной интеллигенции». Я не знаю, насколько это ее прерогатива, есть ли антиклерикальные настроения среди представителей рабочего класса, домохозяек или военнослужащих. Я знаю только, что церковное сообщество не укладывается ни в какие политические рамки. Нельзя сказать, что православные с большей вероятностью голосуют за «Единую Россию» или ЛДПР, или что среди них больше националистов или интернационалистов. А укладываются ли в какие-то определенные рамки антиклерикалы - я не знаю. Но что-то подсказывает мне, что приписывать антиклерикализм исключительно либеральной интеллигенции есть некоторое упрощение.

Я сталкивался с такими настроениями среди коллег, хотя в равной степени сталкивался с коллегами-христианами. А в блогосфере, как только уходишь за пределы непосредственного круга своего общения, сразу можно за голову хвататься независимо от того, о чем идет разговор - о Церкви или о туризме, например. Всякой гадости вообще много. Я хорошо помню, когда умер Александр Исаевич Солженицын, я ввел в поиск по блогам «смерть Солженицына» и увидел такой кошмар, что тут же закрыл. Там выливался ушат помоев. Я думаю, что отношение к Церкви в этой среде не уникально.

Наталья Лосева, заместитель главного редактора РИА Новости

Не замечать растущих антиклерикальных и антицерковных - разделяю намеренно - настроений наивно и безрассудно. Отторжение Церкви как института и Православия идет в самых разных слоях и в самом различном «соцдеме». Более того, часто люди довольно условно представляющие историю христианства, догматы, культурное наследие начинают предлагать некую свою концепцию «настоящего Православия». Я думаю, что эта «широкая волна» - реакция на произошедшее сближение Церкви и государства на уровне административных институтов. Общество секулярно- рационально по умолчанию и любые внешние признаки такого сближения всегда будет воспринимать остро. Более того, эти настроения всегда могут быть использованы не вполне чистоплотными политическими игроками, причем любой степени приближенности к действующей власти или оппозиции.

Антиклерикализм сегодня стал безопасной замаскированной формой проявления протестных настроений. Это феномен социального протеста, обращенного в безопасную сторону, но против того, кто первоисточником этой проблемы не является.

Самое неприятное то, что вместе с какими-то общественно- политическими декларациями, отторгается христианство как вера, как обряд, как Таинства, как законы морали и законы научения жить правильно. Общество не разделяет эти соприкасающиеся, но все же разные пласты.

Кто знает, может быть пришло время Церкви замкнуться, побыть в некой самоизоляции для того, чтобы разобраться со своими проблемами, отсеять светское и политическое, сохранить зерно. Это лучше, чем риск получить «внешнее политическое управление».

Сергей Хоружий, доктор физико-математических наук, философ, богослов, руководитель Института синергийной антропологии

Скорей, мне кажется, есть близкий, но не совсем этот процесс. Идет явное нарастание мнений, в которых прочно связываются Церковь и Власть (Государство, Официоз), Церковь и Деньги. Но в обществе нет сегодня столь уж активных и сильных слоев, для которых Власть и/или Деньги - резко и безоговорочно осуждаемые силы: они осуждаются, но вяло, с сознанием отсутствия реальных альтернатив. И Церковь все более приближается к этой зоне вялого осуждения - скорей нежели пребывает в зоне «роста антиклерикальных настроений».

Гипотетически полагаю, однако, что есть и два некрупных слоя (оба - вне сфер моего непосредственного общения), где негативное отношение к Церкви, действительно, нарастает: это - убежденные, идейные западники и квази-люмпенизированные низы. Еще заметный процесс - убывание интеллектуального притяжения Церкви, уменьшение слоя тех, кто видит в Церкви начала творческого обновления жизни нации. Как в старой России, Церковь становится по преимуществу пристанищем мещанской середины, инертного люда, ищущего опору для своего добропорядочного и пассивного сознания.

Это одна из причин роста антиклерикализма.

Вторая, наверное, важнее первой.

Еще летом 2008 года в «Церковном Вестнике» была опубликована моя статья «Зачем нужен священник?». Там говорилось: «К сожалению, нынче критерии “успехов” пастыря очень часто имеют именно хозяйственный вектор. “Возрождение духовности”, как это ни прискорбно, определяется лишь по количеству построенных и реставрированных храмов, степенью их благолепия. Умение священника находить спонсоров, решать проблемы финансирования строящихся церковных объектов стали определяющим фактором его служебного роста. Именно такие священники получают церковные благодарности и награды, становятся “лидерами” в епархиальной структурах, возглавляют благочиния и различные комитеты».

В результате, стандартная ситуация и вполне ожидаемая реакция:

И они такие же!

Александр Архангельский, телеведущий, публицист, литератор

Андрей Золотов, главный редактор интернет-журнала «Russia Profile»

Наталья Лосева, заместитель главного редактора РИА Новости

Священник Андрей Дудченко

В Украине антиклерикальные тенденции, конечно, существуют, но не являются доминирующими. Сказывается и поликонфессиональность страны: люди скорее не доверяют какой-либо конкретной конфессии, нежели Церкви вообще. Если перенести антиклерикальность на отношение к какой-либо определенной конфессии, то последнее время среди городской столичной среды, в которой я живу, заметно усиление негативных тенденций в отношении Московского патриархата. Сложно говорить о том, насколько распространено такое отношение — для этого следовало бы провести социологический опрос, но в целом среди того круга нецерковных или околоцерковных людей, мнение которых приходится прямо или косвенно слышать, наиболее нелестных эпитетов удостаиваются либо Московский, либо Киевский патриархат, либо оба вместе взятые. Меньше всего негатива слышно о Предстоятеле УПЦ Блаженнейшем Митрополите Владимире, а из конфессий — о Греко-Католической Церкви. Люди не понимают, почему церкви до сих пор остаются в расколе, почему бы не взять и не договориться? Также среди причин неприятия церковности в ее определенной конфессиональной форме — подчеркнутая роскошь некоторых церковнослужителей.

Анна Архангельская, доцент филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

Да, наверное, антиклерикальные настроения в обществе нарастают. В каких слоях — судить не берусь, я всё-таки не социолог, а личный круг общения (реальный и виртуальный) у меня, конечно, обширный, но всё же в плане слоёв не слишком разносторонний.

Мне кажется, причиной во многом оказываются не слишком продуманные действия самих представителей Церкви (иногда — духовенства, иногда — мирян, это не важно, поскольку в определённой степени каждый из нас в ответе за репутацию Церкви в глазах общества). Я имею в виду в первую очередь те конфликтные ситуации, которые вызывали особенно сильный общественный резонанс, а прежде всего — тяжёлые последствия нынешних взаимоотношений музеев и Церкви. Ни одна из дискуссий на эту тему не обходилась без огромного количества взаимных оскорблений, бурления самых низменных страстей и взаимных проклятий до скончания века. На вопрос, украшают ли участников дискуссии такие способы ведения диалога, думаю, нет нужды отвечать, да и дело не в этом. Вопрос в том, почему передача иконы Церкви, строительство в Москве храмов или идея о введении «православного дресс-кода» вызывает столь бурную реакцию.

Общество — очень сложный организм. Система взаимоотношений внутри него складывается как минимум десятилетиями. Для того, чтобы имеет возможность радикально проводить в обществе свою линию, надо заслужить в его глазах это право. И уж нам-то в первую очередь, кажется, пристало делать это не властью, не силой, не деньгами. Потому что за нами должны идти не из страха, не подневольно и не из корысти. А только потому, что «свет во тьме светит и тьма не объяла его»…

И если общество хором негодует: "Зачем???!!!" — может быть, нам стоит заметить, что пока ещё он в нас недостаточно светит...

Никита Базурин, тележурналист

Есть такая тенденция «увеличение антиклерикальных настроений в обществе», проще говоря: не верят люди церкви. Точнее, не церкви, как Телу Христову, а людям, которые от лица этой церкви глаголют и действуют. Очень точно (это не только мое мнение) эти настроения передает статья Дмитрия Соколова-Митрича. Написана она хлестко, свежо, с искренним интересом, с обоснованной критикой церковного медиасообщества, но написана она на потребу публики. Без глубокого понимания проблем и причин, которые эти проблемы породили.

Зато чего не отнять у автора — это чутья на то, что на современном языке именуется trend. Достаточно приглядеться к количеству комментариев, оставленных посетителями сайта, где статья опубликована (сознательно не называю их читателями, т.к. не уверен, что они все прочли статью до конца). Так вот количество комментариев в разы больше, чем к другим, не менее острым, материалам (политическим, экономическим, злободневным, бульварным). Что это? Такой интерес к православию? Не-а. Это интерес к критике православных иерархов. И критика льется не от маргинального либерала Шендеровича, а от простых приходских священников, как правило — провинциальных. Это я не оскорбляю, сам уверен и был свидетелем, что священник и его семья на селе — самые здоровые и активные жители. «Провинциальные» — это как раз очень важная деталь для понимания статьи, да и всей проблемы расслоения среди служителей церкви. Так почему же оно стало возможным, это самое расслоение?

Во-первых, церковь наша РУССКАЯ православная, значит, большая часть её прихожан живут в стране под названием Россия. А в стране этой расслоение давно, увы, стало нормой. Есть Москва, есть ещё несколько городов, где «жить можно», и есть та самая провинция, где просто здоровое существование семьи — уже подвиг. И по-журналистки — так удобно противопоставить сытую Москву и голодную провинцию. Тем более, когда речь идет о Церкви, где, как кажется, все братья и сестры. Но даже отделенная от государства (по конституции) церковь все равно живет в этом государстве и потому все проблемы страны отражаются в ней, как в зеркале. Кстати, церковь эта иерархична с момента своего основания, как иерархичны Силы Небесные. Понятно, что и меценаты в столице богаче, и на приходы жертвуют намного больше, но... и соблазнов здесь так много, что путь в Царство Небесное из столицы представляется куда более трудным и тернистым, ведь «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому...», ну, вы понимаете. Однако, журналисту как-то неправильно рассуждать такими категориями. Вот и сводится все к тому, что «верхи в столице не могут, низы в провинции не хотят» и здесь появляется второй важнейший момент, о котором уважаемый репортер не упомянул. А зря.

По-настоящему, современной Церкви, живущей реалиями нашего века, — чуть больше 20-ти лет. Не буду много говорить, какие это были годы, но стоит задуматься: зачем люди шли в ограду церковную все это время? Особенно в начале, когда здание русской церкви только стало восстанавливаться. Чего ждали? Или так: от чего бежали? Что не было таких, которые сбежали в монастыри от своих мирских проблем, не было коммерсантов, спасавшихся под монашескими одеяниями от долгов и конкурентов? Разве не было тех, кто ждал от церкви националистических и антисимитских лозунгов, канонизации Ивана Грозного за казни жидовствующих? Не было таких, кто мечтал о новой инквизиции? Кто нес портреты Сталина в одном ряду с иконами? Помните выборы в Госдуму, где победила ЛДПР и куда чуть не прошла «Партия любителей пива»? Вот такая пестрота свободы обрушилась на людей. И такая пестрота обрушилась на Церковь (сразу вспоминается рассказ отца Владимира Вигилянского о прихожанине, который именовал себя просто: Господь Саваоф). Кто теперь может сказать, сколько из тех новообращенных, пошедших не за Христом, а за своими амбициями, капризами и сомнительными мечтаниями отсеялись за эти годы? Это я к тому, что непонятно, сколько осталось в ограде церковной таких случайных людей. И смогли ли они проникнуться истинно духовными идеями, целями, отторгнуть свой эгоизм, своё я? Теперь ещё один вопрос — возможно ли такое, что кто-то из «пришедших не в поисках спасения», укрепился на новом месте и стал подниматься по церковной карьерной лестнице? Ведь монастыри и приходы открывались, а опытных проповедников и подвижников не хватало.

Вот я и не удивляюсь тому, что возникают вопросы, подобные тем, что остро, по-журналистски ярко задает Соколов-Митрич. Активная миссионерская деятельность, надо это признать, дается церкви сегодня очень тяжело. Потому что здорового духовного опыта не хватает, просто не может его быть достаточно накоплено за такой малый срок, да ещё в таких бурных и полных соблазнов временах. Но это необходимо преодолеть и побороть, пройти болезнь роста. Отсеять лишних, сомневающихся, неверных.

А про власть, что церковную, что светскую надо молиться. Уверен. Потому что их крест, тяжесть их грехов, которые они по слабости или по какой-либо иной причине допускают, несоизмеримо страшнее, чем у прочих. «Нет иной власти, кроме как от Бога». Это не потому, что Бог дарует власть лучшим. Это потому что каждому дается испытание по силам его. Для кого-то это испытание властью и богатством. И помянуть Патриарха на Литургии, а также «Страну нашу Российскую, властех, и воинство ея» — это то малое, что дано нам, чтобы облегчить грехи тех, кто поставлен выше.

Светскому журналисту на весьма либеральном интернет-ресурсе можно писать о власти церковной в уничижительных красках. Светскому журналисту можно взять интервью у служителя Патриархии и опубликовать его, несмотря на слова этого служителя, что он не дает свое добро на публикацию своих ответов в виде, предложенном журналистом. Но ведь "свобода слова"... И если этой свободе мешает слово церковного иерарха (а церковь ведь отделена от государства), то тут появляется другой вопрос и иное понятие, именуемое — совесть… ну или, если угодно, — журналистская этика. Ответы, несмотря на запрет, опубликованы. Вопрос закрыт.

Хорошо и правильно, что дискуссия на эту тему идет. И увеличение антиклерикальных настроений тут не должно пугать. Отсеиваются те, кто пришел не слушать Завет Христа, а слушать чье-то мнение (возможно и свое) и ставить его выше Слова Божия. Но для церковного опыта, о котором я говорил уже — это благодатное время. Как им распорядиться, как реагировать, как казнить и миловать, на каком языке говорить с властями, паствой и своими сослужителями... Это всё определяется сейчас. Мы являемся свидетелями, возможно, самого трудного и исторического поворота, вызова в современной истории Русского Православия. И здесь нельзя следовать заветам идущего ныне в кинотеатрах Булгакова, мол, «история рассудит нас». У этого процесса — иной Судия, от которого ничто не утаится.

Олег Васильев, доцент юридического факультета МГУ им.М.В. Ломоносова

В статейке Димы Соколова я ничего особенного не обнаружил — человек написал, чего хотел, а факты, может даже и невыдуманные, уложил в канву собственных желаний. Поди теперь проверь, кто, что и почему ему говорил. В этом случае приводить контраргументы бессмысленно. Отказаться от такого надежного приема довольно трудно, но попытаюсь высказать свою позицию, не основанную на «хотении».

Если судить по телевизионным программам, то антицерковные настроения не нарастают -— выступают всё те же «красавцы», которые либералами-свободолюбцами слывут. Многие другие, скорее всего, приспосабливаются — ничего антицерковного не говорят, потому что первые лица государства не только не дали команды «фас», но даже не сделали намека на это. Если же сверху подадут соответствующий знак, тогда нам антицерковного «цунами» не миновать, и сегодняшняя трепотня молоденьких журналистов, придумавших себе псевдонимы и глядящих на нас из Интернета симпатично-игривыми глазками, одобренная «уважухами» сетевых недорослей-«каминтатарав» окажется ничтожнейшим писком, на которое и внимание-то обращать не стоит. Другое дело, что мы, воцерковленные люди, сами часто даем повод и темы для такого трепа, который в этом случае может даже быть гомеопатическим средством от наших неофитских недугов.

Что же касается впечатлений от общения с коллегами по научно-образовательному цеху, то здесь, наоборот, отмечу нормальное движение к вере и к Церкви. Среди преподавателей и студентов становится все больше воцерковленных людей или просто симпатизирующих нам. И если лет пятнадцать назад на нашем факультете могли «скушать с громким публичным чавканьем» за даже слабенькое проявление религиозных чувств, то теперь этого нет — тогдашние «злобники» либо притаились до времени, либо примирились с действительностью. Бывает, конечно, что кто-то позволяет себе бестактность или мелкую злобность в адрес верующих или Церкви, но это, скорее, от незнания, чем от «митричевского всезнания» церковной жизни, да и те пытаются тут же «толерантно» отступить, извинившись. А может мне просто везет с коллегами и студентами? Бог весть!

Борьба же за души человеческие, дело известное, была, есть и будет — куда же от этого деться? Бесспорно и то, что если Церковь усиливается, то и вопли антицерковных завсегдатаев усиливаются. Но, повторюсь, стоит сверху скомандовать «фас» или нахмурив брови пальчиком указать в нашу сторону, тогда уж разом завопят и те, кто до сих пор молчал или даже умилительно улыбался со свечкой в руках. Вот тогда, пожалуй, можно будет говорить о действительном росте «антиклерикализма».

Илья Вевюрко, кандидат философских наук, преподаватель кафедры философии религии и религиоведения МГУ им. М.В. Ломоносова

Один из опасных для Церкви мифов состоит в том, что, якобы, массовый антиклерикализм в России связан с массовым недоверием к власти. Этот миф создан оппозицией и имеет чисто политическую функциональность.

Центральная власть — один из немногих институтов, к которым в России сохраняется доверие, хотя ее работу и нельзя признать удовлетворительной. Объектом ненависти россиян является не центральная власть, которая для этого слишком абстрактна и слишком священна (а ее персонификация во многом условна), но элита, в которую на равных долях входят сегодня представители как власти, так и оппозиции.

Особенность современной российской элиты заключается в том, что она не заинтересована в собственной исторической легитимации. Возможно, это связано с глобальным неверием в будущее страны, а может быть — наличием каких-то глобальных обязательств и, наконец, сложностью и затратностью процедур легитимации. Поскольку Церковь вовлекает элиту в свою орбиту и сама вовлекается в ее орбиту, постольку она попадает в поле этой ненависти, которая в обозримом будущем еще будет усугубляться.

Народ (естественно, не весь народ, но значительная часть индифферентно и атеистически настроенных людей) инкриминирует Церкви следующие проявления коллаборационизма:

Участие в разделе богатств страны, выражающееся в обогащении духовенства, строительстве роскошных храмов и проч. на фоне продолжающейся нищеты регионов и сокращения социальных гарантий;

Участие в развале образования — именно так интерпретируется активность Церкви в средней и высшей школе при продолжающихся реформах;

Участие в идеологических авантюрах общественников, не представляющих общество — таких, как «десталинизация» и «декоммунизация», которые не будут восприняты адекватно до тех пор, пока Россия уступает СССР по всем параметрам, достойным великой державы;

Специфические для современной элиты методы разрешения внутренних конфликтов и списывания проступков: «спускание на тормозах», «серые схемы» и проч.

В то же время, если духовенство перестанет поддерживать центральную власть в таких базовых вопросах, как сохранение единства страны, пространства русской культуры (в т.ч. за пределами России) и пр., это может быть воспринято именно народом как предательство и только усилит негативные тенденции.

Народный антиклерикализм следует отличать от элитарного. Последний связан, главным образом, с опасением влияния Церкви как на государство, так и на народ, с опасением подъема национального самосознания и усиления непредсказуемости, пассионарности русского народа. Единственное, что объединяет эти два разных антиклерикализма, — это предрассудки: религия несовместима с наукой, она есть обман масс ради обогащения и т.п. Для преодоления этих предрассудков Церковь нуждается в квалифицированных научных кадрах и авторитетных пастырях, примером строго аскетической жизни показывающих ложность тезиса о религии как опиуме народа.

Представляется, что наиболее действенна сейчас работа с людьми на местах, для которой нужен энтузиазм и совершенно излишне заигрывание с элитарной частью общества. В то же время, если Церковь намеренно демонстрирует элите свой потенциал национального лидерства, она вызывает на себя информационную войну. Вероятно, следует сделать больший акцент на неинституциональные формы деятельности, на активность мирян — без их вмешательства в церковное управление, т.к. смысл этой активности состоит именно в том, что Церковь как институт должна стать менее зримой мишенью для нападок своих оппонентов. По крайней мере, это будет актуально до тех пор, пока в самой Церкви продолжаются всевозможные злоупотребления. Работа с мирянами требует выдвижения чутких и аскетически настроенных пастырей, способных не только увлечь, но и удержать в Церкви. Без окормления активность мирян чревата разрушением Церкви.

Татьяна Краснова, преподаватель факультета журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова

То, что антиклерикальные настроения в обществе нарастают, — очевидно. Спорить тут не о чем, а главное — некогда. Пока мы спорим об очевидном, уходит драгоценное время, когда можно еще что-то поправить. И никак не ради клириков, против которых настроения, а ради Того, Кого эти клирики должны бы, по идее, представлять.

Я работаю в университете без малого двадцать лет. Это и много, и мало. На моем преподавательском веку я не помню «добровольных» народных дружин, которые в мои студенческие годы отлавливали нас, молодых-зеленых, у московских храмов, но хорошо помню религиозный ренессанс начала девяностых. В ту пору интерес к "проснувшейся" Церкви дошел до того, что на моем любимом факультете журналистики была создана особая группа «церковной журналистики». Думаю, не совру, коли скажу, что, просуществовав год, она заглохла сама по себе и не возникала более ни разу. Сегодня представить такую группу на журфаке я не могу. Радоваться или печалиться такому обстоятельству — не знаю. Боюсь, православное церковное молодежное движение образца 2011 года несло бы на своих знаменах политические, национал-патриотические или какие-нибудь другие трескучие лозунги. Ничего, наверное, нет дурного ни в политике, ни в патриотизме. Хорошая вещь — любовь к отечеству.

Только ведь Отечество у всех христиан одно, и Отечество это Небесное, а не земное. И Христианство, уж простите за прямоту, несовместимо с «эффективным менеджментом» и какими-то там «вертикалями». Можно создать сколь угодно эффективную корпорацию, собрать в своих руках сколь угодно крупные активы, развернуть самые впечатляющие пиар компании, и не добиться ничего. Потому что все на свете корпорации и партии — это гниль и труха. Черепки. И возле этих черепков не собрать живых людей, сколько б вы ни потратили на то, чтобы черепки сверкали как золотые.

Две тысячи лет назад люди пришли к нищему и безвестному Христу потому, что увидели в нем Истину и Воскресение. И две тысячи лет подряд они идут к Нему за этим, а не за «эффективными вертикалями». И снова придут, когда увидят в Церкви живого Христа. И заменить Его некем, каких бы «харизматических» лидеров ни выносило на поверхность это смутное время.

Я верю, что врата ада не одолеют ни мою Церковь, ни вашу, если в них первым, главным и единственным достоянием будет Слово Живого Христа.

Если, за великими делами и важными свершениями, мы Его случайно «потеряем», уделом нашим будет не Царство Небесное, а царство эффективного менеджмента. То есть — ад.

Григорий Прутцков, доцент факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова:

В последние пару лет наметилась достаточно чёткая тенденция, которая меня очень беспокоит: студенты, родившиеся в начале 1990-х годов — в первое десятилетие свободы Церкви в России, относятся в массе своей к господствующей Церкви неположительно. На моей памяти (а я преподаю с 1994 года) такого доселе не было.

Если раньше, когда мы на семинарах обсуждали ораторское искусство Нового Завета, послания апостола Павла, почти все студенты в группах (за исключением двух — максимум трёх человек) были однозначно согласны с евангельскими постулатами, то теперь ситуация едва ли не зеркально противоположная.

Мои аргументы студентов не убеждают. Свой скепсис они объясняют обычно тем, что их в детстве «перекормили» православием: заставляли молиться, ходить в церковь, поститься. При этом сами взрослые не подавали примеров христианской жизни детям.

Вот один характерный случай: первокурсники в Третьяковской галерее рассматривали картину Репина «Крестный ход в Курской губернии».

— А чего это мужик в форме бьёт мальчика? — удивился один из них.

— Наверное, он не хочет на крестный ход идти, а его заставляют, — предположил другой.

Такой тенденции я не наблюдаю, но, к сожалению, проблема, которая у нас есть, с нами и остается. Православное сообщество стоит в достаточной мере обособленно от основного общества и между ними слишком мало духовных и интеллектуальных «мостов».

Как ведущий передачи на православном радио, я вижу, что на религиозные и светские передачи приглашают выступать разных людей. То есть вот эту проблему обособленности церковного сообщества от светского я действительно вижу. А в силу того что население настолько не воцерковлено, в общем-то, оно скорее как было индифферентно, так и остается.

Я со своей стороны различаю причины «внешние» по отношению к русскому Православию и «внутренние» причины, обусловленные современными особенностями церковной жизни. Думаю, такое различение важно и полезно для начавшейся дискуссии.

О «внешних» причинах

Первая и главная причина общественного неприятия православного христианства в том, что все люди в той или иной мере имеют тягу ко злу. Заповеди Христа и Имя Его для многих неприемлемы в принципе. Для христиан - это азбучная истина, определяющая снисходительное и терпеливое отношение к критике, но со стороны общества было бы полезно помнить, что многие люди готовы беспричинно ругать, хулить и даже гнать христиан, только за имя Христа.

Во-вторых, необходимо упомянуть и доставшуюся нам в наследство от советского прошлого секулярную, производственно-ориентированную, безбожную, достаточно неглубокую в гуманитарном плане массовую культуру, которая не дает возможности понять христианство в его глубине и осмыслить церковную жизнь по сути (подробнее см. ). Царствует прагматический подход, при котором Православие воспринимается враждебно, как «черный ящик», а иногда и как угроза «личной жизни» и свободе.

Наиболее ярко постсоветская культура проявила себя в телевидении и других СМИ, которые куда сильнее, чем «семья и школа», формируют мировоззрение народа. Осмелюсь сказать, что сегодня информационный поток во многом антихристианский. Это даже доказывать не нужно, ибо основные приоритеты - власть, деньги, насилие, секс.

Мне понятно, что за телевидением и другими СМИ, давно ставшими частным бизнесом, стоят баснословные деньги, задача которых очевидна - дать власть и принести еще больше денег. Тут и говорить нечего о воспитательных функциях, о нравственности. За все 20 лет постсоветской жизни даже Русская Церковь не смогла всерьез или вернее никак не смогла повлиять на нравственность телеэфира. Мне не известен ни один случай снятия программы с эфира по инициативе Церкви, хотя неоднократно и на официальном уровне упоминались наиболее развратные и разлагающие наше общество телепрограммы. Что уж говорить про общественный совет по нравственности, идея создания которого обсуждалась многократно, а до дела так и не дошло (об этом я тоже как-то ). Если опустить «мелочи» типа лжи, бесчестия, властолюбия, бескультурья и все размывающей попсы, даже откровенная порнография и оккультизм как процветали, так и процветают на телевидении, воспитывая, вернее разлагая россиян. Православные же телеканалы не могут нисколько компенсировать это разложение, ибо являют собой нечто мало профессиональное и занудное и, по мнению многих, скорее отталкивают людей от православного христианства, чем приводят в него.

Влияние телевидения столь мощно, что даже в церковных кругах мне приходилось слышать выражение: «чего нет в телевизоре, того нет в жизни». Нравственное, эстетическое мировосприятие россиян сегодня так слабо и так зависит от телевидения, что порой мне становится страшно - стоит провести по «зомбоящику» «разоблачительную компанию» против православных в стиле «антилужковского сериала», и народ пойдет громить храмы.

В-третьих, недовольству Церковью способствуют и ложные ожидания со стороны общества. С одной стороны, ожидания псевдорелигиозные. Среди россиян сложилось и даже укоренилось во многом языческое, обрядовое, формальное и даже коммерческое представление о православном христианстве, логика которого выражается просто: «я тебе, ты мне». Первая часть «договора» - средства на храм, покупка свечей и т.д., как правило, исполняется, а вот вторая - здоровье, деньги, успех и земное благополучие - нет, ничего этого у россиян не прибавляется. Церковная жизнь как воплощение личной веры во Христа народу не нужна.

С другой стороны, и это более важно, есть ложные ожидания социальных благ и даже хоть какой-то помощи от Русской Церкви, порожденные фантазиями народа. Недовольство властями, социально-экономические трудности, даже отчаяние сублимируются, выливаются в надежды, что РПЦ - реальный защитник и помощник. Но время идет, а ожидаемая помощь не приходит, и в людях накапливается недовольство, выливаемое и на Церковь в том числе.

К сожалению, мало кто понимает, что Русская Церковь не может стать неким «министерством» по материальной, социальной, психологической и другой помощи, ибо Она - это, прежде всего, единство христиан, объединенных верой и желанием жить со Христом Богом и исполнять Его заповеди. Безусловно, Церковь может и даже должна заниматься и миротворчеством, и социальным служением, и культурным просвещением, но надо понимать, что для нее - это разные виды служения христиан, которые не могут быть регламентированы заранее и жестко. Никакие христианские служения в принципе не смогут стать системным откликом на разваливающуюся социально-экономическую жизнь страны.

Задача и призвание Церкви не в решении проблем. Невозможно в принципе выжать из христиан «систему служения» или «КПД», невозможно служение встроить в «вертикаль управления». Именно эта идея служения, как добровольного исполнения заповедей ради ближних и ради Христа, не ясна «внешним» по отношению к Церкви людям, что и порождает ложные ожидания.

В-четвертых, скажу о чудовищной безграмотности светских журналистов и разного рода «говорящих голов», мало сведущих в церковных делах и вопросах веры. Часто точно описывая свои ощущения, опыт или настроения людей, журналисты не могут адекватно понять смысл и причины происходящего, не могут даже адекватно воспринять церковную терминологию и структуру церковного управления. Описываемая ими церковная жизнь не имеет отношение к реальности, но ярко отпечатывается в сознании смотрящих, слушающих и читающих.

Я не понимаю, почему, но отсутствует распространенная систематическая практика консультаций, работы с экспертами, пусть и по аналогии с темами экономики или даже погоды. Вместо того чтобы разобраться в чем-то и перевести событие на понятный светской аудиторией язык, события важные для Церкви и даже Страны просто игнорируются. Светские журналисты слишком часто обращаются к наиболее им понятным «приземленным» церковным темам, к скандалам и «разоблачениям», чем формируют у людей неадекватный образ РПЦ, как одной из сфер жизни россиян, наподобие шоубизнеса.

«Внутренние» причины

Первая и самая главная «внутренняя» причина способная породить недовольство Русской Церковью - это жизнь самих православных христиан. Церковные люди по факту живут так же, как и многие вокруг в простой жизни и в бизнесе. Православные не против высокооплачеваемой работы, смотрят телевизор, слушают рок и поп-музыку, интересуются новостями, носят модную и дорогую одежду, пьют спиртное и даже курят сигареты. Более того, всем известны истории о развалившейся семье священника, о том, кто с кем выпивал, кто кого встретил на курорте, кто хитростью получил деньги и потратил их на храм, кто и почему ездит на дорогой машине, кто провел гаишника и не заплатил штраф и.т.д. и т.п. Доверие к таким рассказам высоко, ибо в большинстве случаев они идут от очевидцев. Помню, как лет двадцать назад мой институтский друг передавал мне слова своей мамы, причастной к гостиничному делу, что некоторый известный ей лично нечистоплотный «бизнесмен» рукоположен в священники. Как такое опровергнуть? Конечно, с появлением блогов и социальных сетей количество таких рассказов возросло, а достоверность упала, но все же по сути ничего не изменилось. Шила в мешке не утаишь.

Понятно, что народное ожидание святости «здесь и сейчас» - это очередной миф, очередное ложное ожидание. Но разве со стороны православных «Церковь земная» не проповедовалась как «Церковь небесная»? В некоторых случаях люди справедливо ждут от священников и прихожан «небожительства», ибо только о нем слышат и справедливо недоумевают, что не видят святости вокруг и на каждом шагу. Мне не ясно, почему же до сих пор православные христиане не предлагают вовне реального современного понимания церковной жизни?

Очень ярко противоречие между проповедью и реальностью вскрылось на примере известного режиссера и актера, ставшего священником. Мало кто может понять, почему для него, по его собственным словам, «все рамки раздвинуты» и нельзя лишь «попирать основные принципы», «делать порнографию» и «ненаказуемое насилие», а простым христианам нельзя даже молочка в пост попить?

Итак, серьезнейшая «внутренняя» проблема православных христиан - необъяснение себе и окружающему миру, что же значит жизнь христианина в современном мире, что же действительно отличает христиан от нехристиан сегодня.

Вторая причина, - и об этом уже говорилось выше, - непонятность Православия, непринятие обществом некоторых архаичных традиций (достаточно обратиться к дискуссии ). Со стороны православных пора перестать игнорировать эту истину и начать всерьез вкладываться в просветительские, образовательные и социальные проекты. Современность, понятность и значимость дел и слов, обращенных от Церкви к обществу, не означает отступление от «веры отцов». Но об этом уж много раз писалось и говорилось.

В-третьих, следует сказать, что с точки зрения современного человека, привыкшего к полной информационной открытости, очень сильно влияет на отношение к Русской Церкви закрытость информации о внутренней жизни. Я не говорю, что закрытость - плохо. Я говорю, что это трудно понять и принять современному человеку. Из последних ярких дискуссий по внутрицерковным вопросам, вышедшим из блогов в СМИ, ясно, что даже многим православным христианам что-то не понятно, и они вынуждены задавать вопросы и говорить о своих недоумениях. Единственный, оставшийся в некоторых темах аргумент «мы доверяем начальству», вполне приемлем внутри православного сообщества, но он точно не работает вовне. Пример последних дней - нашумевшее открытое письмо Святейшему Патриарху, где высказывалось недовольство сотрудничеством между Церковью и Министерством здравоохранения. Поводом послужила трагическая история отказа в лечении тяжелобольному человеку. Автора письма аргумент «доверия» не удовлетворяет, ему важно понять, почему Церковь, заключая договора, молчит о коррупции и безнравственности в области здравоохранения?

Из-за информационной закрытости многие обращаются к слухам и домыслам, а этим, в свою очередь, пользуются лгуны и провокаторы. Вспомним известную телепередачу «НТВ-шники», посвященную «разоблачениям» РПЦ.

К сожалению, за 20 лет церковная журналистика никак не усвоит азбучный принцип текстовой рекламы: надо объяснять «почему?» и «зачем?», а не просто свысока декларировать «истину в последней инстанции». Если люди понимают смысл происходящего, если разделяют цель, то не только с терпением отнесутся к временным трудностям или чьим-то ошибкам, но и станут помощниками и защитниками - Апологетами Церкви.

Я думаю, естественным противовесом разного рода слухам и клевете могла бы стать реальная живая православная блогосфера, о потенциале которой я как-то . Понятно, что блоггеры могут быть и критиками, но если они православные христиане, то всегда будут на стороне Церкви. Я говорю не о показных или заказных оправдательных статьях, а о живом отклике участников и очевидцев. Но, к сожалению, по ряду причин такая блогосфера всерьез не сложилась. Никто не отнесся с доверием и пониманием к активистам Интернет-пространства.

В-четвертых, я думаю, что очень пагубно на имидж Церкви влияет внутренняя глубокая разделенность православных, часто по вторичным вопросам. «Внешние» по отношению к Православию люди не могут этого не знать и не видеть.

К примеру, очень яркое вышедшее в крупные СМИ разделение православных породило скандал с «наркоборческой» деятельностью в Екатеринбургской области. Камнем преткновения стала тема отношения к зависимым людям - наркоманам, алкоголикам: относиться ли к ним как к личностям, или они не более чем «опасность». Вера во Христа оказалась столь малозначима для самих христиан, что даже ради нее многие не согласились прийти к примирению. Разве это не антимиссия?

Второй пример. Известный авторитетный православный блоггер в своем живом журнале стравливает людей, «сливает» доносы и компроматы, причем даже на епископов. По сути, он создал площадку по травле братьев христиан и, не стесняясь никого и ничего, лишь набирает обороты и входит во все больший задор. Дошло до того, что руководителю одной из Синодальных структур пришлось публично через известное информационное агентство осадить зарвавшегося блоггера. Не заметить столь скандального, яркого и статусного Интернет-сайта невозможно. Вполне логично услышать вопрос: как можно доверять православным, если среди них, не стесняясь, орудуют «черные пиарщики» и провокаторы?

В заключение скажу, что негативному отношению к РПЦ служит и демагогичность проповеди многих православных активистов. Мне доводилось слышать нелестные отклики о Русской Православной Церкви как «организации демагогов». Слишком много говорится правильного и нужного, но далеко не всегда извне видны дела подтверждающие сказанное. Конечно, тут есть недоработка православных СМИ, сказывается опять же и отсутствие развитой блогосферы, но не только. К примеру, ярко, иногда чересчур ярко пропагандируется многодетность. Но за исключением единичных примеров, не известны свидетельства о поддержке многодетных семей и молодых родителей во внутрицерковной среде. Зарплаты церковных работников, как правило, не позволяют содержать даже семью с одним ребенком, не говоря о трех и более. Людям извне не известны ни случаи выплат положенных законом, ни случаи предоставления оплачиваемых декретных отпусков и отпусков по содержанию малолетних детей и т.д. Известные православные организации не принимают на работу женщин-матерей, мотивируя это высокими требованиями к работе. Справедливости ради надо заметить, что последние пару лет с развитием Синодального отдела по церковной благотворительности и социальной работе что-то меняется, но пока - это капля в море.

Что из всего этого следует?

Перечислением столь многочисленных причин негативного отношения к Русской Православной Церкви я постарался показать, что эта тема не черно-белая, она не имеет единственно правильного решения или ответа. Со стороны православных, слишком часто говорят о «внешних» причинах и игнорируют или просто отрицают «внутренние». Со стороны светских, почти всегда забывается, что Православие - это в первую очередь христианство, и упор делается на «внешние» формы и ошибки церковной жизни.

Единственно, что может противостоять все возрастающему общественному недовольству, - а я думаю, что оно действительно нарастает, - это диалог и желание услышать оппонентов и критиков, причем не только в лагере своих «противников», но и в собственном. Ярким примером такого диалога было выступление сопредседателя партии «Правое дело» Леонида Гозмана на Всемирном Русском народном соборе в присутствии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Для православных, которым выход в серьезные СМИ «заказан», я думаю, очень важна информационная открытость и наличие Интернет-пространства для публичного, честного и доверительного обсуждения современных проблем церковной жизни. Вероятно, по замыслу организаторов, такой площадкой может стать сайт «Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви» - церковно-общественного совещательного органа, призванного рассматривать актуальные вопросы церковной жизни и предлагать священноначалию возможные решения этих вопросов.

Главная > Детская

О «внешних» причинах

«Внутренние» причины

Что из всего этого следует?

Рекомендуем также